Вигмар взял Поющее Жало, стоявшее у стены возле его сиденья, и вышел с ним на середину к очагу. Хельги и Торвард взялись за древко, упертое в пол, и Хельги произнес клятву, которая в стихах имеет гораздо большую силу, чем в простых словах:
Светлым златом с лютой сталью
клятву ныне мы скрепляем,
Вар зовем нарезать руны,
верность клятвы нашей сверить:
добрых дис избранник первый
девой пусть владеет вечно;
тот, кто вынет жребий брака,
праздник пусть без горя справит.
Браги битв, чей жребий злые
рушат руки норны строгой,
тяжкий гнет обиды гневной
гнать из сердца нам клянется,
месть не пустит даже в мысли,
мирный пир враждой не губит.
Крепче стали, злата краше
прочный мир у Асов просим.
[13]Хельги окончил, гридница разразилась радостными криками и похвалами.
– Замечательная клятва! – громче всех кричал Торвард ярл, отчасти завидуя ловкости языка своего соперника, поскольку сам стихов не сочинял. – Тебя наставляет сам Один, не иначе!
– Теперь мы можем объявить наш выбор! – сказал Вигмар, вернувшись с копьем к своему почетному месту и встав на ступеньки. Отсюда он казался самим Одином, правящим пиром в Валхалле, и все с замершим сердцем ждали его слов, как воли божества. – Узы давней дружбы связывают квиттов со слэттами и с конунгом Хеймиром! И никого, я уверен, не удивит наше желание сделать эту дружбу еще крепче. Сватовство двух знатных ярлов – большая честь для нас, и моя дочь готова отдать свою руку Хельги ярлу, сыну Хеймира конунга!
Домочадцы и гости, желавшие именно этого исхода, радостно завопили. Фьялли удрученно молчали, Торвард ярл бросил на Альдону сожалеющий взгляд. Он знал, что нравится ей, но его не удивило то, что ее родне больше нравится Хельги. Преимущество теплого и богатого Слэттенланда было очевидно не только родне невесты, но и сопернику тоже. Конечно, куда лохматым одноглазым бергбурам, один из которых жил непосредственно в горе у вершины[14] Аскефьорда, против разряженных и сладкоречивых торговых гостей Эльвенэса!
– Я надеюсь, что ты, Торвард ярл, не забудешь своей клятвы! – напомнил Вигмар. – Я не хотел бы, чтобы этот выбор нарушил нашу дружбу с тобой.
– Я молодой, у меня память хорошая! – утешил его Торвард, бегло глянув на него и снова обратившись к Альдоне. – Но я хотел бы услышать от твоей дочери, что она сама предпочитает Хельги ярла.
Альдона потеребила браслет у себя на запястье, бросила на Торварда виноватый взгляд. Сейчас она сожалела, что держалась с ним слишком приветливо и неосторожно внушила надежды, которые не осуществились.
