Жигана я знала давно. Он принадлежал к «старой гвардии» Шкипера, с которыми я встречалась еще в Москве, хотя и был моложе остальных: ему было двадцать пять лет. У него была довольно привлекательная смуглая физиономия с узкими темными глазами, которую очень портила не сходящая с нее неприятная ухмылка. Национальность Жигана я бы затруднилась определить: он напоминал одновременно и молдаван, и евреев, и наших цыган; возможно, не обошлось и без Кавказа. Сам он по этому поводу ничего сказать не мог, поскольку родителей не знал. Это был детдомовский пацан из Мариуполя, криминальная деятельность которого началась в двенадцать лет, когда он облил бензином и поджег директора родного заведения и покинул город в пустом вагоне товарного поезда. Шкипер его подобрал в Киеве, и несколько лет спустя Жиган начал работать у него в качестве телохранителя бесконечно сменявшихся любовниц. Впрочем, для такой работы у него были слишком хорошие мозги, Шкипер быстро заметил это, и вскоре Жиган начал восходящую карьеру джентльмена удачи.
Я никогда не смогу забыть ледяного, снежного вечера накануне Нового года пять лет назад. Я сидела дома одна: дед был на дежурстве, соседи где-то отмечали Новый год. Не помню, почему не поехала с ними. В дверь позвонили за несколько минут до боя курантов, и я чуть не умерла от страха, увидев на пороге Шкипера и его людей. Двое из них держали бледного Жигана с закрытыми глазами, и из-под его кожаной куртки на паркет падали темные капли крови.
Перестрелка случилась на Таганке, в двух шагах от нашего дома; именно поэтому Шкипер принял решение везти раненого к нам. Он надеялся, что Степаныч, опытный хирург, сможет чем-то помочь, но Степаныча не было, а была я – семнадцатилетняя перепуганная девчонка. Шкипер с ребятами были уже готовы уехать, – тем более что Жигану, по всем признакам, вряд ли можно было помочь, – но в это время я почувствовала жар в руках, и впервые в жизни ко мне пришел мой зеленый шар. Как я лечила, что делала – не помню. Шкипер позже рассказывал, что вода в тазу, принесенном по моей просьбе, через час стала угольного цвета, а я, закончив, повалилась в обморок рядом с Жиганом и пришла в себя лишь на следующий день, когда вернувшийся из больницы Степаныч догадался вылить черную воду.
Жиган выжил и спустя две недели ушел из нашего дома – к великому облегчению деда и моему тоже. Бог часто шутит над нами: никогда в жизни я не хотела иметь дело с криминальным элементом, – и именно мне он попадался чаще, чем любому другому. Шкипер тогда еще смеялся: «Дитё, ты шкета с того света вытащила – значит, он с тобой навеки повязан. Будет жить, пока ты жива».
