– Пустили козла в огород, – кивнув на Яшку, вполголоса, но довольно ехидно заметил он.
– Грешно ближнему завидовать, – огрызнулась я.
Жиган присвистнул: презрительно, но искренне.
– Не в моем вы вкусе… Негриток люблю.
С грехом пополам все загрузились в микроавтобусы и торжественно выехали на автостраду. Я ехала в одной машине с Милкиным выводком, самой Милкой, Лешим и Сонькой и вынуждена была всю дорогу разговаривать с Лешим о здешней жизни, наличии в данной местности цыган, возможности заработать и о том, как Шкипер намерен содержать всю нашу орду – хотя бы в первое время.
– Прокормит, не бойся.
– Мне чего бояться? – закуривая, невнятно отозвался Леший. – Чуть чего – уеду и девок заберу.
Зная, что он не шутит, я молча кивнула и перевела взгляд на сидящую напротив Соньку, в который раз поразившись: зачем такой красавице сдался этот цыганский Бармалей, который годился ей в отцы? Юная жена Лешего сидела с самым безмятежным видом, перебирая в пальцах край белоснежной блузки, и широко раскрытыми, как у ребенка, глазами смотрела на пролетающие за окном разноцветные итальянские домики. В ее роскошных, жгутом переброшенных на плечо волосах запутались солнечные зайчики. Поймав взгляд Лешего, Сонька нежно, чуть смущенно улыбнулась. Тот неловко затянулся сигаретой, закашлялся, кинул на меня сердитый взгляд, отвернулся, но я успела заметить, что Леший тоже улыбается. «Чудны дела твои, господи…» – подумала я и начала представлять, что скажет Шкипер по поводу Лешего, кандидатура которого ему была неизвестна.
Беспокоилась я зря: Шкипер, по обыкновению, ничего не сказал и ничему не удивился. Когда вечером, на закате, его «Мерседес» засигналил под воротами, мы заканчивали уборку в доме, отмыть который полностью мне до сих пор так и не удалось. Яшка и Жиган, понимая, что присутствовать при наведении порядка отрядом баб небезопасно, смылись на пляж. Туда же отправилась Сонька-Ангел в окружении детей, и я ничуть не удивилась тому, что Бьянка без всякого понуждения побежала с ними. Леший покрутился по дому, забрался в самую дальнюю комнату на втором этаже и завалился спать. Абрек невозмутимой статуей сидел на корточках во дворе, возле ворот. Он их и открыл, когда приехал Шкипер.
Я тоже услышала гудок и, вся взмыленная, на бегу одергивая подоткнутую юбку, выбежала на крыльцо. Шкипер уже вышел из машины и стоял, осматривая залитый розовым закатным светом дом.
– Привет, – сказала я.
– Привет. Где родня?
