– Иди сюда, – сквозь зубы сказал Гера, подталкивая Дину к кустам. – А теперь посмотри на эту березу. Выше, выше подбородок…
Дина рассмеялась. Он, с трудом сдерживаясь, подтолкнул ее к дереву.
– Видишь? – спросил он, показывая пальцем на то место, где пуля вырвала из ствола щепку. – Ты хорошо видишь это?
Дина вдруг оттолкнула его от себя, пригладила рукой волосы и поправила на груди футболку.
– Бизон, – проворчала она. – Буйно помешанный бизон. Я тебе на каждой березе найду следы, которые оставили дятлы или короеды. Тебе надо лечиться!
Он стиснул зубы, чтобы не обложить наглую девчонку матом. Даже если предположить – только предположить!! – что он ошибся, что стрельбы никакой не было, то все равно она не имела право так грубо говорить с ним. И вообще, кто она такая? Какого черта он терпит ее хамство?
Гера остановился. Дина прошла еще несколько шагов, подчеркивая свою независимость, и тоже остановилась.
– Ну? – спросила она, повернувшись. – Долго мы будем так стоять?
– Забыл, – сказал он, поднимая с травы ветку и со свистом помахивая ею в воздухе. – Совсем из головы вылетело.
– Что могло вылететь из твоей головы? – равнодушно спросила Дина, прикрывая ладонью зевок.
– Я забыл, куда спрятал кейс.
* * *
Она волочилась за ним, как побитая собака. Ну, может быть, не сильно побитая и не совсем собака, но Гере хотелось именно этого сравнения.
– Гера! – позвала она.
Он продолжал идти и не оборачивался. Дина догнала его. Уже светало, и он отчетливо видел ее лицо. Где она взяла эти капли на щеках? Слюной смочила или же брызнула на лицо мокрым от росы цветком лютика?
– Ты на меня обиделся? – спросила она, заглядывая ему в глаза.
– Нет, что ты! – ответил он тоном смертельно обиженного человека и потрепал ее по щеке.
– Ты правда забыл, где спрятал кейс, или просто мстишь мне?
Гера молчал.
– Ну и мсти! – Дина легко отказалась от стремления увидеть содержимое кейса. – Мне все равно, какой кейс ты нашел и почему за него убивают людей. Может быть, ты все придумал… Из зависти. Ты мне завидуешь и придумываешь разные страшилки.
– Ну, все! Ты меня раскусила!
Некоторое время она молчала. Затем сказала:
– Тебе не понравилось, что я имею свое мнение. Ты слышал выстрелы, а я не слышала. Но ты очень хочешь, чтобы твое мнение было единственным и неопровержимым. Ты – тиран. Коммунист! Империалист!.. Я могу потешить твое самолюбие и признать, что по нам действительно стреляли. Пусть тебе будет легче.
Они зашли в дом и поднялись на второй этаж. Гера не зажигал света, и знакомые и привычные предметы казались теплыми и бесплотными объектами, вроде пара в бане. Не раздеваясь, он демонстративно упал на кровать и накрыл голову одеялом.
