– Такого театра нет, – ответил Гера, поднося чашку к губам.
– Ну и что? – пожала плечами Назарова и пытливо посмотрела на него.
– Ничего, – ответил Гера.
– Ты вспомнил номер машины?
– Вспомнил.
– И, наверное, что-то хочешь взамен?
Кофейная гуща была мелкой и мягкой, как мякоть фруктового сока. Гера наклонил чашку к себе, потом от себя, чтобы гуща равномерно покрыла стенки.
– Ты кто? – спросил он.
Назарова усмехнулась, потом тихо засмеялась.
– У нас уже все было, – сказала она. – Осталось только познакомиться… Считай так: голодная львица, жаждущая мщения.
– И у голодных львиц бывает профессия, образ жизни, – не совсем удачно сравнил он.
– Не бывает, – поправила Назарова. – Только месть. Это и профессия, и образ жизни.
– Это у тебя национальное качество?
– Скорее, душевное.
Она была терпеливой. Не торопила, не злилась. На ее месте Гера давно бы выкинул собеседника из окна и подумал так: раз пришел помочь, то помогай, а не лезь в душу, как политработник.
– «Четыреста два ВОС», – сказал он, опуская чашку на подоконник.
Ему показалось, что Назарова на некоторое время перестала дышать и чувствовать его рядом. В комнате осталось лишь ее материальное воплощение, а мысли стали покорять расстояния планетарного масштаба.
– Только ничего ты ему не сделаешь, – сказал Гера для того, чтобы выяснить, слышит ли она его. Оказалось – слышит.
– Почему ты так думаешь?
– Я так чувствую. Двоих он уже грохнул. Я на очереди. Все планомерно, внезапно и аккуратно.
Назарова ничего не ответила. Встала с подоконника, вплотную приблизилась к Гере и опустила руки ему на плечи. Он подумал, что она решила рассчитаться за информацию. Ему нужно было другое.
– Лучше узнай его фамилию.
– Лучше? – рассеянно переспросила она. – Ты думаешь, это лучше?
Гера пожал плечами:
– Мне так кажется. Ты ведь легко можешь узнать его фамилию и телефон.
– Да, – прошептала она. – Очень легко… Что еще?
– И номер пейджера Макса.
– Разве ты его не знаешь?
– Нет. Макс никогда мне его не давал.
Она опустила руки и стала медленно ходить по комнате, касаясь рукой зачехленной мебели. Гера рассматривал рисунок, который расплылся по стенкам чашки, и мечтал, чтобы хозяин «Ауди» уже завтра сидел за решеткой. Когда он окажется в камере и следователь Назарова будет допрашивать его, то уже некому будет разыскивать черный кейс с вензелем «&» под ручкой. А если его некому будет разыскивать, то он, Гера, будет спокойно жить, любоваться кейсом каждое утро и каждый вечер, смахивать с него пыль и фантазировать на тему его содержимого. Ожидание чуда – это сказка, и она начнется тогда, когда следователь Назарова восстановит справедливость и посадит убийцу.
