Всякие дурные мысли полезли мне в голову, но верх взяла достаточно правдоподобная версия. Продюсер моего двойника, дабы не было конкурентов, предупредил Макса, чтобы тот не вздумал организовать еще один концерт с моим участием, ибо тогда сразу вскроется, кто из двух «Вацур» настоящий! «Прибью, собака!» – намерения достаточно убедительные. Не уверен, что Макс в самом деле собирался организовать еще одно мое выступление, но испугался он, судя по всему, здорово. Так испугался, что боится подойти ко мне…
Или все-таки дыма без огня не бывает, и Макс готовил второй концерт с моим участием?..
От мыслей меня отвлек телефонный звонок. Я поднял трубку и выразительно прокашлялся.
– Максим Анатольевич! – услышал я в ответ голос секретарши. – А посетитель в трусах еще у вас?
– Некорректный вопрос! – ответил я. – Один кофе с сахаром, пожалуйста!
На вопрос, который неожиданно всплыл в моем сознании, ответить мог только Макс. Но где же он, черт его подери! Постучавшись, зашла секретарша. Увидев меня за столом, замерла, широко распахнула глаза.
– А-а-а… А где Максим Анатольевич?
– В туалет вышел. Давайте кофе!
Секретарша поставила чашечку на подоконник и, обескураженная моим вызывающим поведением, удалилась… Дуя на радужную пенку, я кирпичик за кирпичиком вкладывал в строительство главной версии. Предположим, Макс хотел еще раз затащить меня на сцену. Продюсер двойника узнал об этом и стал угрожать Максу: «Прибью, собака!» А Макс в свою очередь пробрался на концерт в «Балаклаве» и дал автоматную очередь по сцене, где выступал мой двойник. Началась война между продюсерами…
Я усмехнулся и сделал глоток. С сахаром секретарша перестаралась… Но откуда во мне скептицизм? Почему я не могу поверить в то, что Макс способен на столь радикальные меры? Кто знает, какие мысли кружатся в голове у этого обильно потеющего мужика? Кто знает, каким разъяренным и страшным он бывает, если его обводит вокруг пальца какой-то самозванец?
Я не располагал ни одним фактом, который бы обрушил эту свежевылепленную версию. Теперь можно было объяснить, зачем Макс утащил газетный обрывок. Его интересовало, как движется расследование инцидента в «Балаклаве». Наворотил делов, помощник по культуре! Откуда ж у него автомат и патроны?
Я допил кофе до конца, покачал чашечку так, чтобы кофейная гуща налипла на стенки, и поставил ее вверх дном на блюдце. В моей душе расцвела весна. Тайное стало явным, и эта явь на деле оказалась вовсе не страшной, какой она представлялась мне сначала. Я рассмеялся, вспомнив, как вчера вечером боялся выйти на лестничную площадку и прогнал таинственного злодея с помощью инвалида третьей группы тети Веры и потомственного алкаша Палыча. Все сложилось красиво и гармонично. Я со стопроцентной уверенностью мог назвать даже имя конкурента Макса, того самого продюсера, который стращал помощника по культуре грубым словом «собака». Конечно же, это тот самый Константин Григорьевич Батуркин, который дважды звонил мне на мобилу. Его можно разыскать через адресное бюро и без особых проблем прижать к ногтю. Но как теперь Максу выкрутиться? Стрельба в летнем театре – дело серьезное, попахивает терроризмом или покушением на убийство. Остается надежда, что Макс стрелял холостыми патронами и вовсе не из настоящего «калаша», а из газового муляжа. Тогда поступок Макса может быть расценен как хулиганство. При всех прочих положительных характеристиках Макс может отделаться условным сроком.
