– Ты трус, – бормотал Игнат, морщась, как от боли. Можно было подумать, что он плывет в ледяной воде.
Я не стал возражать, так как считал, что сейчас не самое удачное время для дискуссий. Не знаю, в какую сторону я плыл. Увидеть берег уже было решительно невозможно, и я напоминал себе карлика в кинозале, когда вокруг сидят великаны, повсюду широкие спины и затылки, и один леший знает, где экран и что на нем показывают. Впрочем, уже не имело принципиального значения, где находился берег, ибо нечего было даже мечтать, чтобы добраться до него вплавь. Нам надо было просто держаться на воде.
Я сказал об этом Игнату и обратил внимание на то, что он меня не слушает, а его взгляд обращен куда-то за мою спину, и в этом взгляде было столько алчной жажды! Я обернулся и увидел, как за рваными волнами движется заостренный кончик мачты. Самой яхты мы видеть не могли, и в этом было наше спасение. Движение мачты становилось все более медленным, и в конце концов она замерла. Должно быть, бандиты нашли нашу лодку и теперь старательно всматривались в волны. Будь Фобос догадливее, он обязательно приказал бы кому-нибудь забраться на мачту и сесть верхом на гафель. Случись это, нас бы неминуемо заметили…
Игнат вдруг оперся о мою голову, как о перила или край стола, и, приподняв свое тело над водой, замахал рукой и закричал. Это не был крик утопающего. Игнат словно играл в прятки, высовывался из укрытия и дразнил: «Эй, я здесь! Возьми меня! Ну-ка, догони!» Я схватил его за плечи, чтобы окунуть с головой, но Игнат вцепился мне в горло, и я прямо перед собой увидел его мокрое бледное лицо.
– Не держи меня!! – орал он, глотая воду, захлебываясь и отплевываясь. – Пусть они только подплывут ко мне! Пусть только поднимут меня на борт…
– Игнат, они не поднимут тебя! – пытался я разубедить обезумевшего товарища. – Они расстреляют тебя, как морскую мину! Пойми, ты им не нужен! Ты свидетель, и они тебя уберут!
– Я перегрызу им глотки! Я разорву их на части! – пуще прежнего заводился Игнат и снова попытался опереться о мои плечи и приподняться над водой.
– Как же ты сможешь перегрызать глотки, если боишься стать убийцей? – попытался я завязать дискуссию, но Игнат лишь молча отмахнулся от меня.
Я должен был успокоить его любой ценой. Не без труда оторвав его руку от моей майки, я ударил его самолетным щитком по затылку. Удар был несильный, скользящий, он носил больше демонстративный и воспитательный характер, но на Игната это сразу подействовало. Он откинул голову, погрузил затылок в воду и, хватая воздух губами, стал смотреть в небо.
