Я вскинул руку с пистолетом, с щелчком отвел затворную раму и вдавил ствол «макарова» в обвислую щеку Тарасова так, что его лицо деформировалось.
– Неужели мое положение хуже, чем твое? – спросил я.
Тарасов подумал и ответил:
– Не намного. Могу доказать.
Я оттолкнул его от себя. Тарасов поднялся на ноги, отряхивая с брюк налипшую грязь, сел на кровать, стащил с себя пиджак, ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.
– Ты, конечно, отчаянный человек, – сказал он, глядя на свои обрызганные ботинки. – Удивил меня. Признаюсь, удивил. Я не думал, что ты настолько…
Он не договорил, потянулся к прикроватной тумбочке, где стояла ополовиненная пластиковая бутылка боржоми, сделал маленький глоток и замер, мысленно провожая воду в измученный желудок. Потом мельком глянул на часы и, приободрившись, тверже сказал:
– Я на твоем месте не стал бы так рисковать… Впрочем, это твое личное дело.
– Я могу тебя сейчас пристрелить, – сказал я.
Тарасов снова отпил из бутылки и содрогнулся от икоты.
– Вряд ли. Вряд ли ты сделаешь это. Во-первых, разбудишь весь дом. У меня на удивление ушастые соседи. А во-вторых, тебе вряд ли удастся далеко уйти, если даже ты выстрелишь через подушку. Тебя обложили мои люди. Они давно идут по твоему следу.
– Смотри, – сказал я сквозь зубы, сам не зная, блефую или нет, и медленно поднял руку с пистолетом, направив ствол прямо в переносицу Тарасову.
Тот с завидным самообладанием смотрел на мой палец, давящий на спусковой крючок, и наконец сказал:
– Ладно. Остановись. Чего ты хочешь?
Я не сразу опустил руку. Пистолет выжимал из болезненного лица Тарасова крупные капли пота. На моих глазах он покрывался мутной росой, как покрывается каплями жира тушка поросенка под паяльной лампой.
– Где Анна?
Тарасов пожал плечами и снова взглянул на часы. Он кого-то ждал.
– В одной из женских колоний Мордовии.
Я судорожно сглотнул. Мне нестерпимо захотелось пить, но я брезговал поднести ко рту бутылку, горлышко которой облизывал Тарасов.
– Точнее!
– Не знаю, я не интересовался.
– За что ты ее посадил?
– Да не я, не я! – махнул рукой Тарасов. – Суд вынес ей приговор: три года в колонии общего режима за незаконное хранение огнестрельного оружия.
– Но у нее никогда не было оружия! – наивно воскликнул я.
Тарасов пожал плечами.
– Милиция задержала с поличным. Есть свидетели. Все законно.
– Понятно, – ответил я. – Это ты нарочно подстроил. Тебе нужно было ее золото. Тебе нужны были вот такие штучки! – Я поднес к глазам Тарасова кулон.
