Рядом сидел Игорь Верстаков с рассеченной до кости скулой. В коротком ежике волос обильно запеклась кровь.
– Слава Богу! Очнулся! А я уж думал, не жилец, – заметив открытые глаза Белогорцева, улыбнулся он здоровой половиной лица. – Кстати, в твоих ментовских карманах случайно не завалялись ключи от наручников? Ваши-то «браслеты», как правило, стандартные!..
После ухода Белогорцева с Верстаковым Петр выпросил у лечащего врача укол снотворного и крепко проспал три с лишним часа. Пробудившись, он съел переданные женой бутерброды с холодным мясом, запил виноградным соком, ощутил некое неудобство в животе, гордо отверг предложенное санитаркой судно, самостоятельно сходил в туалет, потом покурил в коридоре с мужиками, одолжил у одного из них иллюстрированный журнал, вернулся обратно в палату и попробовал развлечься чтением. Однако не получилось. Журнал оказался дешевой бульварщиной, чередующей сплетни из жизни кинозвезд с гороскопами и плоскими анекдотами. Из прозы тут была представлена только повесть из жизни вампиров. Едва увидев красочный заголовок «Мы наслаждаемся горячей кровью», Агафонов задрожал как осиновый лист. Ему живо вспомнились события минувшей ночи: угрюмое, заброшенное кладбище; белый саван, черные капюшоны, ублюдок, с хохотом облизывающий окровавленный нож...
Настроение резко упало, сердце захлестнула волна дурных предчувствий. А вдруг маньяки не успокоятся и явятся за ним сюда, в больницу?!
Много ли сможет сделать он, ослабевший от потери крови, избитый, израненный, со сломанной конечностью? Откровенно говоря, даже тогда, на кладбище, ему лишь чудом удалось спастись!
Помогли ярость загнанного зверя да болевой шок, позволявший отчаянно сопротивляться, невзирая на серьезные травмы. Теперь же ярость улетучилась, уступив место усталой апатии, а боль полностью вступила в законные права. Левая рука под гипсом ноет как гнилой зуб и вдобавок постоянно чешется. Ушибленная утюгом голова трещит по швам. Тело как ватное. Резаная рана на плече тоже не дает покоя. Он уже не боец, а живая развалина! Легкая добыча для своры озверелых шакалов!!!
Внезапно Петр поймал себя на мысли, что больше не жаждет скорой смерти. Напротив – страстно хочет жить! «Каркал, каркал и, наконец, докаркался! – мысленно простонал он. – Господи Боже! Прости меня, придурка!»
– Здравствуйте! Вы меня узнаете? – прозвучал над ухом нежный голосок. Агафонов поднял затуманенные глаза. У постели стояла хорошенькая, худенькая блондиночка в белом халате медсестры и в аккуратном, кокетливом чепчике. Та самая, которую они с Верстаковым спасли в воскресенье от насильников.
