Вернувшись к реальности, где не было ни звезд, ни снега – и пока не было даже Смерти, – я навел бинокль на игроков и шахматную доску. Мозгляку выпало манипулировать белыми фигурками (при желании в этом можно углядеть очередной символ!), а Черный Ангел, насколько я мог судить по кратким и еще не совсем позабытым наставлениям босса, играл староиндийскую защиту. Я отождествил себя с белой пешкой на линии «d», которой, кажется, предстояло погибнуть одной из первых. Ей угрожал черный офицер. Это была бравая пешка, сохранившая в целости не только голову, но и конечности и даже обнаженный меч.
Мозгляк схватил ее своими пухлыми пальчиками и долго вертел (при этом я отчего-то представил себе толстого палача с топором в одной руке, с маской на лице и в забрызганной кровью одежде, который поднимал другой рукой отрубленную голову). Наконец босс чуть было не поставил пешку на место. Черный Ангел сказал ему что-то – я уловил только движение губ (наверняка что-то вроде: «Взялся – ходи»). Мозгляк безразлично пожал плечиками и сделал ход. Ответным ходом офицер снес пешку с доски.
На дальнейшее я не стал смотреть. И начал впервые в жизни молиться, чтоб появились компы.
Тот, кто двигал фигурки там, наверху, меня услышал.
* * *
Черную линию, появившуюся на горизонте, я заметил раньше всех. Я был поражен тем, что моя нелепая молитва возымела действие, и не сразу подал сигнал тревоги. Несколько секунд я стоял и думал: может, так-то оно и лучше? Тут и будем лежать вместе – Гыдло, Мозгляк, Жасмин, Свинец, Черный Ангел – до Суда… Братская могила. После смерти все становятся братьями. И даже памятник готов подходящий – ржавый монстр «Ти-Рекс»…
Признаю, это были секунды слабости. А потом черная линия превратилась в неровный строй. Я заорал: «Компы!!!» – и схватил автомат.
Выдрессированная Мозгляком команда бросилась к люкам бронепоезда. Надо отдать должное нашим бандитам: не было ни паники, ни суеты. Жасмин даже подсадила скулившую от пережитого унижения Грушу, помогая той взобраться на подножку. Но насчет Груши я был спокоен. Она недолго будет страдать – не та порода, слишком толстая шкура…
А сам я, конечно, в первую очередь побеспокоился о Мозгляке. Обжигая ладони, слетел вниз по наружному металлическому трапу и был потрясен еще сильнее, чем минуту назад: босс и Судейский продолжали спокойно играть, не обращая на приближавшуюся опасность ни малейшего внимания. Мозгляк рассеянно улыбался; отечное расслабленное лицо свидетельствовало о напряженном мыслительном процессе. Посол курил сигару – настоящую сигару, мать его так! (Почему-то эта деталь прочно засела у меня в памяти и досаждала, как остриженный волос, попавший под влажный воротник. Несвязуха получалась…)
