Он проснулся и понял, что шепот ужаса, прокравшийся в сон, не обманул его. Он ощутил чье-то присутствие – человеческие тела набухали во тьме, как весенние почки на деревьях. Он открыл глаза и протянул руку к выключателю лампы. В кабинете пахло гнилью, а от двери повеяло сыростью.
Вспыхнул свет. Борис увидел своих детей.
Ему показалось, что его скручивает судорога, но на самом деле он остался неподвижен. Невероятная тяжесть придавила его к кровати и запечатала в прозрачный саркофаг.
– Я замерзла, папа, – сказала Рита и протянула к нему ручку, такую же белую, как простыня. Ее одежда промокла насквозь. Бант в волосах обвис, словно большая розовая медуза. Стеклов хотел посадить ее рядом с собой, но когда его руки обхватили ее тело и сжали его, изо рта девочки хлынула грязная ледяная вода.
Постель мгновенно превратилась в зловонное болото, но у Бориса не хватило духа оттолкнуть то, что он считал своим ребенком. Славик тоже подошел ближе. Его щека была разорвана до уха, и от этого лицо казалось перекошенным. Сквозь разрыв просачивался ил, которым был забит рот мальчика. Стеклов специально наклонился, чтобы посмотреть на его ноги. Как и следовало ожидать, он увидел только один ботинок.
Когда дети легли рядом, Борису показалось, что к нему в кровать положили два промерзших кошачьих трупа. Он понял, что они не дышат. Кошмар был соткан настолько совершенно, что его оставил парализующий ужас. Ничего другого просто не существовало, и потому он смирился…
Потом появилась Марина. Подошла, мягко ступая, и забрала его послушных, ласковых, мертвых детей. Он и сам стал послушным. Когда она протянула руки, он увидел в круге света от лампы, что на пальцах нет ногтей. Они уже выпали, и на их месте были гноящиеся раны. Он понял, что это не Марина, а ТА, ДРУГАЯ, ХОЗЯЙКА ОЗЕРА…
Женщина наклонилась еще ниже и коснулась обвисшим животом его руки. С ее головы свешивались спутанные мокрые волосы.
Безглазое лицо придвинулось, и рваные губы накрыли его рот. В звенящей тишине он слышал удаляющиеся шаги маленьких ножек. Он и не предполагал, что в дурном сне может быть так уютно, а оцепенение радикально избавляет от боли…
* * *
Через приоткрытое окно донеслась страшная, нечеловеческая музыка. К музыке добавился ритмичный шорох, будто кто-то танцевал на ковре из опавших листьев. Один, два, несколько человек…
Он выглянул в окно всего на секунду – этого оказалось достаточно. Вся компания была в сборе: Гарик, Марина, парень с деревянным обломком в глазнице, слепая девушка с пустым рюкзаком, Славик, Ритуля, лиловая женщина со вздувшимся животом… Все были там, внизу, и переступали одновременно, задрав головы к плачущим небесам… Вспыхнули гирлянды, тени танцующих задвигались на потолке… Борис наблюдал за призрачным хороводом на внутренней стороне век…
