Розан показывал кадык небу, окаменев с двумя дырками в груди и животе. Кровь свернулась быстро, и входные отверстия были обозначены лишь небольшими пятнами на свитере.
Стеклов чувствовал чудовищную усталость. Кто-то играл в шахматы человеческими фигурками, а теперь фигуры стали выбывать из игры. Эндшпиль – только и всего. Время жертв и разменов, пусть даже безрассудных.
Он перекинул труп через борт лодки, и тот сразу же пошел ко дну. Розенфельд исчез так же ненавязчиво и без претензий, как жил.
После этой простой операции лодка зачерпнула много воды и была полузатоплена. Стеклов вернулся к веслам. Теряя всякую чувствительность и способность ощущать боль, он начал грести в сторону темного промежутка в полосе огней, где должен был находиться его дом.
Свет фонаря ослепил его, и он выпрыгнул из лодки слишком далеко от берега, погрузившись в воду до колен. Ил хлынул в сапоги, а волна холода добралась до паха. Борис схватился за ветки и оттолкнул от себя посудину, которая – он не сомневался в этом – ему больше не понадобится.
Толстая стерва зачем-то ждала его на берегу, шаря лучом фонаря по слепому зеркалу озера. Что она хотела увидеть – собственное отражение? Или след кошмара, в который он стрелял? Стеклов вдруг понял, что не только Лариса могла услышать звуки выстрелов…
И тут он увидел Мартина, о котором совсем забыл. Тот был мертв уже пару часов и напоминал мокрое, брошенное за ненадобностью чучело.
Пес напоролся на толстый гладкий сук, пронзивший его до позвоночника. Следы его когтей остались там, где он в агонии загребал гнилые листья, землю и собственные внутренности. Судя по глубине вырытых ямок, он умирал долго и мучительно.
Стеклов начал смеяться. Его смех далеко разносился по берегу. Смех освобождал от черноты; безумие становилось прозрачным и даже приятным, поскольку исчезала всякая озабоченность…
Лариса оцепенела где-то рядом, словно только что осознала роковой диагноз. И вдруг он ударил ее еще раз, выбив из рук слепивший его фонарь. Им вдруг овладела сильнейшая агорафобия.
Он пошел прямо к дому, чтобы побыстрее спрятаться в этом столетнем склепе, а стерва со стеклянными глазами заторопилась следом. Она все еще цеплялась за разваливающуюся реальность, но он знал, что в ее мозгу уже произошло короткое замыкание; копоть покрывала череп изнутри, и дым просачивался через глаза и полуоткрытый рот…
Нечто подобное произошло и с ним. Несмотря на это, она боялась приближаться. Он упал в кресло и нащупал в кармане размокшую папиросу с «травкой». Огляделся по сторонам в поисках спичек и увидел снятую телефонную трубку.
