- А где ваша ложка? - обращается он ко мне.
- Еще не получил, гражданин старший сержант.
- Писарь, принесите сюда ложку!
Через минуту писарь вручает мне деревянную, красиво расписанную ложку. Оказывается, она имеет большие преимущества: даже самую горячую пищу ею можно есть без опасения, что обожжешься.
После завтрака, во время построения на занятия, старшина представляет меня как вновь прибывшего командиру роты. В командире я узнаю подпоручника Алерса. Он здоровается со мной как со старым знакомым и расспрашивает об остальных раненых. Рота марширует на занятия, а мы с Алерсом садимся на лавке около его землянки и беседуем. Его интересуют подробности пребывания в госпитале, а меня - жизнь в роте. Наша память невольно возвращается к партизанским временам...
- Эти вояки,- говорит он,- в основном и пороха не нюхали. Причем большинство из них старички, у которых за плечами только горечь скитальческой жизни. Родом они из Западной Украины и Белоруссии, много силезцев и жителей Поморья, которые убежали от службы в вермахте. Теперь ты понимаешь, почему их нельзя погонять по-настоящему. Сразу запыхаются, закашляют и один за другим потянутся к Женьке. Такое войско не по мне...
- Что значит "потянуться к Женьке"?
- Да, ты ведь не знаешь. Это батальонный фельдшер... Он дает освобождение от занятий, и "отцы" вместо обучения убирают территорию. Иногда ходят собирать картошку. Ведь должны же они что-то делать...
- А молодых солдат разве нет?
- Двадцати - тридцатилетних очень мало. В других ротах вообще-то есть, но это в других...
Нашу беседу прерывает дежурный сержант. Он подходит строевым шагом и докладывает:
- Гражданин подпоручник, командир батальона майор Дроздов просит вас к себе.
- Хорошо, иду! - Алерс смотрит на меня и как бы в оправдание добавляет: Вероятно, Антон собирает командиров в связи с завтрашней стрельбой. Как вернусь, еще поговорим...
Провожаю его взглядом до тех пор, пока он не исчезает среди деревьев.
- Знакомы? - слышу сбоку.
На расстоянии нескольких шагов от лавки, на которой я сижу, стоит старшина роты. Вскакиваю и вытягиваюсь по стойке "смирно".
- Так точно, гражданин старший сержант, еще по партизанскому отряду,отвечаю я.
- Присядем. Мировой он парень. Любит армию. Не терпит растяп. Копер по гроб жизни его не забудет.
- Я, вероятно, тоже. Ой и задавал он нам работы! Во время обучения, прежде чем приказать, сам показывал, как надо делать, но зато потом требовал точного исполнения.
