– Oh! Darling! Please believe me,
I’ll never do you no harm.
Believe me when I tell you…
[3]Это же классика! Это «Битлз»! Помню, как дед пичкал меня этой музыкой, а я смеялся над ним, говорил, что все это уже давно сгнило и протухло… А он качал головой: «Я тоже это доказывал отцу, но потом понял…» Понял и я, уже будучи профессиональным музыкантом, заново открыв для себя «Битлз»…
Какой странный голос. Совсем не «битловский». Но как «в кассу»! Речитативом, коротенько:
А потом снова:
– … When you told me,
You didn’t need me anymore!..
[4]Что за потрясающая обработка! Что за невиданный подбор инструментов?! Всё тут не так, всё вывернуто наизнанку… Там, где в оригинале ровно, тут – синкопировано, где в оригинале напористо, здесь – нежно… Но мне кажется, если бы «Битлз» имели сегодняшние выразительные средства, они записали бы эту песню именно так! Дух! Дух остался, а возможно даже и усилился!
И я заплакал от восторга. И тут заметил, что весь дом, деформируясь, раскачивается и вращается туда-сюда в такт музыке. Дом танцует! Или это преломляется и искажается изображение, проходя сквозь призму моих слёз?..
– Чья это аранжировка?! – воскликнул я, утирая слезы, когда песня закончилась.
– Моя, – заявил Дом. – Не правда ли, коллега, славно? Я как раз заканчивал ее сегодня утром, когда ты доставал меня своими тапочками.
Мне стало стыдно.
– Прости, – сказал я. – Я не знал. Я ничего не знал!
Дом промолчал.
– Послушай, – сказал я. – Но ведь эта песня о любви. А что ты знаешь о любви, Дом ты мой опавший?
– Всё, – заявил Дом.
– Всё, да не всё, – погрозил я пальцем и внезапно почувствовал дурноту. Но, преодолев ее, продолжил: – Завтра я познакомлю тебя с Кристиной. Или ее с тобой. Короче, я вас познакомлю. Между собой. Ты её видел, как-то раз она заглядывала ко мне, но мне нечем было ее увлечь… Теперь мне есть что тут показать: у меня Дом – гений.
– Спасибо, – скромно отозвался Дом. – Я помню её. Очень тронут.
– Я тоже, – зачем-то сообщил я. – Но мне надо спать. Что-то со мной не то.
– Падай прямо здесь, – предложил Дом. – Я донесу тебя до постели и уложу.
И я с удовольствием принял его любезное предложение.
Тапочки стояли под кроватью. На импровизированном столике возле нее, сияя чистыми гранями, возвышался стакан кефира, и тонкий запах корицы говорил о том, что это – мой любимый сорт.
Журчала вода. В ванной комнате.
Что ж! Виват Козлыблин! Мой Дом отныне – друг мне! Друг и собутыльник. И это, возможно, украсит мою жизь.
