Вместо этого Манон делает погромче. Водитель трака с беспокойством смотрит на нас и что-то говорит тому, кто сидит с ним рядом.
Водитель «мерседеса» открывает дверцу и подходит к нам.
– Здесь нельзя слушать такую музыку! – говорит он.
Манон не реагирует. Она откинулась на спинку сиденья. Я бормочу извинения и переключаю магнитолу на радио. Манон перехватывает мою руку.
– Объясните, – говорит она водителю «мерседеса», – что не так с этой музыкой?
– Ну не знаю, – извиняется водитель «мерседеса». – Просто она очень громкая… да и вообще, – добавляет он честно.
– Что «вообще»? – пытливо интересуется Манон.
Водитель «мерседеса» вздыхает.
– Я не знаю, как это сказать. Мне не нравится эта музыка.
– Вы хотите сказать, что вы ее боитесь?
Ох уж эта Манон.
Проходит еще пятнадцать минут, прежде чем мы трогаемся с места. В В. мы въезжаем за полночь.
* * *
Под утро я просыпаюсь от стука.
Распахиваю глаза. Некоторое время не понимаю, что происходит. Потом вспоминаю, где я нахожусь. Ощупью нахожу брюки и рубашку.
Сколько времени? Еще рано, солнце не взошло.
В дверь больше не стучат. Может быть, мне померещилось?
Осторожно подхожу к двери.
– Кто там?
– Герр де Грие, откройте, пожалуйста, – говорит хриплый голос с легким акцентом и легким раздражением.
Тон такой: хватит валять дурака.
Я бросаю взгляд на кровать. Манон спит или притворяется спящей.
– Чего вы хотите? – вполголоса спрашиваю я.
– Нам нужно с вами поговорить. Не бойтесь, это не полиция, – добавляет голос.
В коридоре их двое: толстый низенький и чуть повыше. Оба в необременительном casual. Оба какие-то потрепанные, точно пылью присыпанные.
Похоже, жизнь не доставляет им удовольствия.
– Пойдемте вниз, в холл, господин де Грие, – говорит толстый низенький все с тем же легким раздражением.
Он почти не смотрит на меня. И молодой тоже. На их лицах не читается особенного интереса к происходящему. Мы едем вместе в лифте. Наверное, это опасно. На любом этаже меня могут ждать их сообщники. Вытолкают из лифта. Затолкают в номер. Отрежут голову. Вынесут по частям. Сожгут в лесу. Мысль о подобном исходе абсолютно не вяжется с видом и манерами этих двух.
Мы проходим в холл. Усаживаемся под пальмой, за прозрачным столиком.
– У вас в номере сейчас спит девушка по имени Анна Лысько? – говорит наконец толстый.
– Какая еще Анна Лысько? Вы что-то перепутали, – отвечаю я.
Толстый низенький таращит глаза.
– Позвольте. Это не я, а вы перепутали. И не что-то, а все.
– Возможно, но я совершенно не нуждаюсь в том, чтобы меня просвещали.
