Отправь Первый в пустыню даже тридцать или сорок Почтенных, все равно поиски Джексона в районе радиусом равным расстоянию, которое он успел положить между собой и железным острием с маленькими бетонными домишками вокруг, займут невообразимое количество времени.
О том, что его все-таки могут найти, он не беспокоился совершенно, с одной стороны потому, что у Первого для успешных поисков не было необходимого количества людей, а с другой, потому что найти его могли сразу не больше одного-двух Почтенных.
Большую часть времени он дремал. Пустыня хоронила в себе полно всякой-всячины – копья, мертвые Почтенные, и, возможно, мертвые амрсы тоже. Количество мертвых амрсов оценить было невозможно, потому что если Почтенный не возвращался обратно, то в деревне о причине его гибели, естественно, не могли знать ничего. Второй дремал и думал о всех этих мертвецах, лежащих сейчас вместе с ним под песком. Со слов Первого Старейшины можно было предположить, что деревня их существует с незапамятных времен. Из чего следовало, что спрятанное в окрестностях Шипа количество копий и мертвых Почтенных должно было быть просто огромным. Если бы была возможность возделать эту хорошо удобренную местность, какой богатый урожай металлических копий можно было бы с нее собрать!
Но нельзя выращивать урожай там, где дышать нечем, а фермерам был известен только один способ дышать. Даже Почтенным. И если ты амрс, то ты так же вряд ли можешь знать больше. Известно, что человек может найти два, или может быть три способа добыть себе воздух и воду, но так далеко размышления Джексона не распространялись.
Он старался по возможности не двигаться. Он тщательно замел свои следы на большом последнем отрезке пути. Сейчас, в те моменты, когда в ушах Второго не раздавалось привычного чука-чука-чука, значение которого он знал, он все время слышал непрерывное тихое шипение, мягкое журчание песка. Мириады крупинок песка, думал он, как высыхает и сама жизнь, и трутся друг о друга. Он видел самого себя со стороны, плавающего в песке и погружающегося в песок все глубже и глубже. Я могу плавать, думал он, я могу плавать здесь очень долгое время, и все это время я буду мало-помалу тонуть в песке.
Что такое песок, в котором я лежу? Пыль. Ничто. За краем полей, за полосой сорной травы, это ничто взвивается в воздух как надежда, изгибается и затем снова оседает, или плывет над дюнами таким тонким, таким неуловимым облаком, что через него можно пройти не только без труда, но даже и не заметив его, разглядев его очертания только потом, с расстояния, после того, как минуешь его внешнюю границу. Оно вещественно, оно имеет грязно-желтый цвет, вьется в воздухе, поднимаясь до самой верхушки Шипа, украшенной резьбой, но там теряется, становясь невидимым на такой высоте. Настолько мелкое, что его можно пить.
