Но деревня Недолово, в которую микроавтобусы съемочной группы с трудом добрались по раскисшему от дождей проселку, отвечала только одному из этих его представлений: была такой глухой, что казалась вообще несуществующей. Все остальное – и живописность, и разлитая в воздухе трепетность – отсутствовало напрочь, это Георгий сразу почувствовал.
Во-первых, не было никакой усадьбы. Вернее, к их приезду она уже почти была – ее смонтировали у лесной опушки, и прямо за ней начиналось пустое поле. Но то ли из-за того, что монтаж огромной декорации еще не был закончен, то ли из-за самого сознания декоративности этого дома с мезонином, – никаких чувств, кроме недоумения, он у Георгия не вызвал.
Во-вторых, то, что должно было изображать парк, было на самом деле невразумительным скоплением старых деревьев, в котором только при наличии большой фантазии можно было угадать какое-то подобие аллей.
Бегали туда-сюда люди, русский мат мешался с итальянскими мелодичными восклицаниями, стук молотка – с визгом дрели, все было затянуто серой пеленой дождя, и все выглядело какой-то бестолковой суетой, ничем больше.
Наверное, то же самое почувствовал и Валера. Оглядев с пригорка будущую съемочную площадку, он протянул:
– Да-а, домик-то с мезонином подгулял… Да и парк, прямо скажем, убогий. Кто это им подогнал такую натуру?
– Неужели старинной усадьбы не могли найти? – поморщилась Ирина, Валерина подружка с актерского факультета.
Ирина приехала исключительно для того, чтобы, как она сказала с настороженной беспечностью, «проследить за темпераментными итальянками, которые с потрохами сожрут нашего простодушного Валерика». Георгию казалось, что беспокоиться о Валере в этом смысле ни к чему. Даже удивительно было: что нашла в нем роскошная длинноногая Ирина? Внешность у Речникова была самая что ни на есть незамысловатая, ухватки под стать внешности, а отношение к подруге под стать ухваткам.
– Ну, это как раз правильно, – объяснил Валера. – Усадьбы у нас – проще новую построить, чем старую из руин поднять. Ладно, приехали так приехали. Пошли с начальством знакомиться.
Но тут же выяснилось, что знакомиться с русскими помощниками третьих режиссеров и операторов начальство вовсе не собирается. Съемочная группа была огромной, ее работа производила впечатление полного хаоса, где-то в центре этого хаоса маячил долговязый Джованни Порта, и подойти к нему не представлялось возможным – так же, как и к его оператору Марио Монтале. Георгий только разглядел издалека, что Монтале, в противоположность режиссеру, маленький, толстый и подвижный.
