– Марина, я тебя прошу, иди к себе, – повторил отец, стараясь говорить как можно более мягко. – Нам надо поговорить без посторонних.
Марина встала, медленно отодвинув стул. Та странная дрожь, которая началась в ней несколько минут назад, перестала быть дрожью – ей показалось, что все у нее внутри закипает, что вся кровь ее рвется наружу.
Она обошла стол и, оказавшись за спиной у отца, пошла было к двери. Но, уже взявшись за дверную ручку, вдруг остановилась и резко обернулась. Она не понимала, что с нею происходит, но чувствовала, что больше не владеет собой. Расплывчатый человек за столом ухмылялся, а глаза у него были безжалостные, и они были устремлены на ее отца…
Марина не могла сдвинуться с места и не могла отвести взгляда от этих маленьких холодных глаз. Сначала гость не смотрел на нее, но потом, словно подчиняясь ее приказу, медленно перевел взгляд и стал смотреть на нее не отрываясь, как завороженный.
Марина не знала, как долго они так смотрели в глаза друг другу, – может быть, всего несколько секунд. Она почувствовала, что напряжение в ней становится невыносимым, еще мгновение – и оно разорвет ее изнутри. И вдруг что-то лопнуло в ней, мгновенно выпустив ту неостановимую силу, которая властно рвалась наружу!
И в ту же секунду Марина увидела, как этот человек побледнел, открыл рот и начал судорожно хватать воздух. Потом он прижал руку к горлу, и лицо у него стало синеть. Стул закачался под ним и медленно, как во сне, начал падать назад.
В то же мгновение отец вскочил из-за стола. Марина подумала – медленно подумала, как никогда ей не приходилось думать прежде! – что он сейчас бросится к этому страшному гостю. Но вместо этого отец стремительно обернулся к ней, и она увидела, что глаза у него стали совершенно белыми.
– Что ты сделала? – проговорил он таким страшным, свистящим голосом, что Марина отшатнулась. – Как ты могла?!
Он сделал несколько шагов – но не к упавшему, а к ней – и, не размахнувшись, коротко ударил по щеке.
Она остолбенела, потом схватилась руками за лицо и выбежала из комнаты, в последней вспышке сознания успев увидеть, как отец наклоняется над упавшим и рвет на нем ворот рубашки.
…Все остальное она помнила такими же короткими ослепительными вспышками. Сначала – она сидит на лавке в бабушкиной избе и, наверное, кричит. Своего голоса она не слышит, но бабушкин слышит ясно, и бабушкин голос просит:
– Не кричи, Мариночка, успокойся, деточка! Господи, да что ж с тобой?!
