– Они сразу поймут, что мы на издыхании, – отозвался Пестель. – Да и нет у меня ничего, чтобы можно было…
– Вот догонят они нас, ничего нам уже не понадобится, – почти зло прошипел старшина.
Но Ростик знал, он злится на себя, и это, так сказать, святая злоба, она помогает ему двигаться и, если все кончится хорошо, будет уроком, который он усвоит навсегда.
А каков мой урок? – подумал он. Ответа он не знал. А выдумывание требовало слишком много усилий, теперь же ему следовало экономить каждое усилие тела, воли, сознания – чтобы уходить от преследователей, чтобы не отстать от друзей, чтобы не притормозить их.
Хуже всего, конечно, пришлось Пестелю. Он был самым малоопытным наездником из них. До сих пор его спасало только то, что у него из всех доспехов была только кираса да односторонние пластины до колен и чуть менее усталый конь…
– Перевал кто-нибудь из вас видит? – незадолго до ночи спросил Квадратный.
Они стояли на относительно высокой горке, даже непонятно было, зачем они на нее взобрались… Впрочем, понятно, если учесть, что спросил старшина.
Они повертели головами туда и сюда. Никакого намека на понижение уровня темных холмов перед ними не замечалось. Даже крохотный просвет между голыми, почти однообразными вершинами показался бы им знаком Судьбы, возможностью спасения. Но его не было.
– Хороши разведчики, – неожиданно хмыкнул Ростик. – Ну, и где этот Олимп? Я помню, долина должна быть от него в паре километров.
Пестель достал карту. Потом взглянул на свои записи на ее обороте. Он делал их, когда ленился доставать путевой дневник.
– Он правее, – неуверенно сказал он. – Скорее всего, мы прошли левее гряды, там, в болотах, значит, нужно забирать вправо.
– Но ты не уверен? – скорее подтвердил, чем спросил старшина. – Мне-то как раз кажется, что он левее. И нужно забирать…
Он указал гораздо левее, туда, где остроконечные скалы торчали, словно зубы в пасти старого медведя.
– Так что решим? – спросил Ростик.
Это была ошибка, он понял это прежде, чем договорил. Потому что старшина вздумал, что это призыв к его единоначалию, а эту проблему следовало решать иначе.
– Пойдем туда, – указал старшина налево.
Они пошли за ним. Теперь, когда он вдруг вздумал командовать, а не советоваться, никакими спорами уже дела было не исправить.
Они шли часа три и после наступления ночи. Шли по темноте, все больше убеждаясь, что если и выйдут к долине, то непременно проскочат ее. Но старшину невозможно было остановить. Он замкнулся и не отвечал даже на вполне дружеские подначки. Кажется, он уже и сам жалел, что так сгоряча выбрал этот путь, но исправить ошибку теперь было трудно. Повернув, они непременно попадали в объятия преследователей…
