Китайская петля | страница 11



— А может, он честный человек, депутат-то? — пошутил Андрей. — Может, он как лучше хочет?

— Не каждый честный человек наш друг, Андрей Николасвич. И не каждый подонок враг. Нда…

Геннадий Сергеевич замолчал, перекидывая бумажки на столе.

— Стало быть, без мокрого?

— Такой разговор был, — ответил Шинкарев.

— Решено. Поможешь китайским товарищам. Если проект удастся, оружейные поставки валом пойдут. Потому и этот шустрит, что чует что-то.

Начальник достал тонкую пластиковую папку.

— На вот, проштудируй.

Андрей посмотрел название: «Военно-политическая история южной Сибири. Аналитический доклад». Быстро пролистал — много убористого текста, карты, таблицы.

— Подготовлено по просьбе господина Ли Ван Вэя, — сказал Геннадий Сергеевич, — с указанием обратить особое внимание на XVII век. Уж извини, за что купил, за то и продаю, — развел он руками. — Вопросы есть?

— В Москве прикрытие будет?

— С Москвой поможем. А с китайцем своим ты уж сам разбирайся. Все, удачи тебе.

С тем Андрей и вышел из конторы — судя по всему, надолго.

Сейчас доклад лежал в кожаной папке, которую Андрей нес под мышкой. Проходя по аллее вдоль Марсова поля, он поднял голову, привлеченный желтым светом заката. В проясневшем, вечереющем небе морской ветер проносил огромную облачную гряду. Круглые глыбищи с ватно-расчесанными краями плыли, казалось, прямо над черными верхушками лип. Закатное солнце делало их днища тяжелыми, мутно-сизыми, верха же громоздились ярко-желтыми обрывами и пропастями, разделенными дымными водопадами — теней. Выше всего, между столбчатыми золотыми вершинами, горели куски прозрачной предкосмической голубизны.

Опустив глаза к грешной земле, Андрей двинулся было дальше, как вдруг странная волна поднялась откуда-то снизу живота, двинулась вверх, разойдясь по плечам сотней покалывающих иголочек. Во рту стало кисло, голова закружилась. Разгоняя внезапную слабость, Андрей вдохнул холодный воздух, опершись спиной о черный ствол липы.

— Ай, молодой, случилось что? — прорвался в уши чей-то хриплый голос.

Он открыл глаза: перед ним стояла цыганка. У нее было смуглое обрюзгшее лицо с «брылями», свисающими вдоль носа, волосы, гладко зачесанные под платок, бурдюкообразные груди, обвязанные грязной пуховой шалью. И глаза: круглые, черные, окруженные морщинами, в набрякших красноватых веках.

— Порченый ты, — протянула цыганка, глянув ему в глаза, — дай погадаю, скажу, где тебя порча ест.

— Не надо, — ответил Андрей и медленно двинулся дальше, массируя левую грудину, стянутую вяжущей болью.