— Говорят, скоро суд будет, — сказал многозначительно генерал, обращаясь к финансисту.
Тот пожал плечами, не понимая, куда клонит его сосед по камере. Он был невысокого роста, с ослепительной лысиной и небольшим брюшком, выдававшим пристрастие к жирной и острой пище.
— Должен же быть когда-нибудь этот суд, — сказал финансист, — не будут же они держать нас здесь сто лет.
— А ты хочешь сидеть и ждать сто лет? — спросил заместитель министра.
Грек насторожился. Кажется, они начали очень интересную тему. Заместитель министра обороны был высокий плотный человек с большим животом, также выдававшим его пристрастие к нездоровой и очень обильной пище. Он тяжело задышал и, поднявшись, сел на своей кровати. Вообще-то это были нары, но благодаря положенному на них хорошему матрацу они превратились в неплохую кровать.
— Сто лет, да? — снова спросил он. Финансист, тоже лежавший на своей кровати с не менее роскошным матрацем, отвернулся к стене.
— Сто лет все равно не будет, — уверенно сказал он. Грек молчал. Когда они начинали политические споры, он обычно не вмешивался. Генерал был ультралевый, а финансист ультраправый, и оба сходились в неприятии нынешнего режима.
— Почему не будет? — удивился заместитель министра.
— Изменится что-нибудь, — ответил финансист, — у нас за последние семь лет семь правителей поменялось.
— А если не изменится? — спросил генерал. Финансист не ответил, кажется, он начал засыпать. Это разозлило заместителя министра. Он вскочил на ноги и, подойдя к кровати своего соседа, резко потряс его за плечо.
— А если не изменится? — переспросил военный.
— Слушай, что ты от меня хочешь? — разозлился финансист. — Дай мне спокойно поспать. До суда еще далеко, столько месяцев пройдет.
— Это по твоему делу столько месяцев ждать, а по моему они уже заканчивают, — заорал генерал.
Финансист, поняв, что ему все равно не дадут вздремнуть, вздохнул и сел,
— Зачем просто так говорить, — укоризненно сказал он, — поэтому вы, военные, все проигрываете. Все языком можете говорить, а когда до дела доходит, ничего сделать не можете.
— Это ты мне говоришь? — разозлился генерал. — Я три деревни отбил, и ты смеешь мне такое говорить?
Финансиста не смутила столь бурная реакция. Он почесал волосатую грудь; поправил майку и сказал:
— Три деревни отбил, а три района отдал.
— Я отдал? — разозлился генерал. — Ты что мне говоришь?
— А кто переворот устроил?! — закричал вдруг финансист. — Кто все это придумал? Твои друзья. Зачем убрали законного президента? Это ведь вам он не нравился.
