— Как это не убивал? — растерялся Левитин. — А его признание?
— Нужно узнать у него, почему он пошел на такое признание. Но я уверен, что он не убивал.
— Так, — крякнул Левитин, — значит, вы и теперь не верите. Тогда можно у вас узнать, кто именно убил Хохлову. Или вы этого пока не знаете?
— Пока не знаю, но убежден, что не Мовчан.
— Почему? — вмешался Климов. — Почему вы так уверены, что это не наш арестованный?
— Начнем с того, что убийца совершил преступление в шесть-семь часов, а у Мовчана было алиби. Он ведь появился в институте в восемь часов вечера?
— Он появился в половине восьмого, — улыбнулся Левитин, — а женщина была убита примерно в семь часов. Полчаса ошибки вполне могут иметь место. Тем более что дверь была открыта. Вы же были там в коридоре. В помещениях довольно сыро, и эксперты-патологоанатомы могли не учесть влияния низкой температуры. И потом, Мастуков ждал слишком долго, когда наконец вернется его напарник.
— Теперь понятно, — пробормотал Дронго. — Вы все-таки хотите подогнать под это убийство Мовчана.
— Ничего мы не хотим, — возразил Климов, — меня тоже настораживают некоторые нестыковки, которые я пытаюсь понять. Но ясно, что, кроме Мовчана, этого никто сделать не мог.
— Тогда чем вы объясните то обстоятельство, что Мовчан, выходя из кабинета, где было совершено убийство, не погасил свет. Словно нарочно оставил его включенным, чтобы туда вошел Мастуков или кто-нибудь из посторонних. Это ведь нелогично.
— А убийцы не всегда бывают логичными, — резонно возразил Левитин. — Он мог действительно испугаться. Поэтому и сбежал. Убил женщину и сбежал.
— А куда он дел нож?
— Взял его с собой, — пожал плечами полковник.
— Значит, свет он забыл выключить, поддавшись панике, а орудие убийства взял с собой, — сказал Дронго. — Но свой платок он взять забыл. Почему в одном случае он так нелогичен, а в другом потрясающе последователен. Вам не кажется, что вы все-таки ошибаетесь?
— Ваши доводы не совсем убедительны, — возразил Климов, нахмурившись. Очевидно, слова Дронго на него все-таки действовали.
— Убийца может забыть какой-то предмет на месте преступления и решить, что он должен спрятать прежде всего орудие убийства. В моей собственной практике таких случаев было сколько угодно. Платок не доказательство.
— А невыключенный свет?
— Состояние шока. Он все-таки не убийца, а нормальный человек.
— Значит, он уже не маньяк?
— Я думаю, что нет.
— А я думаю, что да. Но маньяк, полностью осознающий свои действия, — вставил Левитин.
