– Хорошо, товарищ генерал. Я понял.
– Правильно, – согласился Меджидов, – может, действительно этот офицер не при чем?
Вадиму Георгиевичу была приятна похвала такого профессионала, как Меджидов. Он вдруг спросил его:
– А что вы будете делать потом?
– Когда потом?
– После завершения всех наших операций.
– Поеду домой и высплюсь, – улыбнулся Меджидов.
– А после того, как выспитесь?
– Я понял. Вы спрашиваете, не вернусь ли я на работу в КГБ, простите, ФСК? Нет, это уже не для меня.
– Я предложу вам место моего первого заместителя.
– Мне уже много лет, Вадим Георгиевич. Да, я знаю, я на десять с лишним лет моложе вас. Но поверьте, я очень старый человек. И мне трудно будет менять свой образ жизни. Кроме того, я люблю свой город и не собираюсь никуда уезжать оттуда. В довершение к моим недостаткам – я гражданин другой страны и не могу быть генералом контрразведки вашей страны.
– Да ладно вам, – махнул рукой генерал, – другой страны.
– Это реальности нашей жизни. Нет, серьезно, большое спасибо. Но это не для меня. У меня уже есть внук. Ездить, выполнять какие-то отдельные задания я еще могу, а сидеть целый день на работе я уже не смогу. Чиновника из меня не получится.
– Спасибо, – обиделся Вадим Георгиевич, – я, по-вашему, чиновник?
– Я не имел в виду ничего обидного. Кто-то должен руководить, готовить операции, контролировать, координировать деятельность оперативных групп. Это очень важная задача. Но она не для меня. Поймите меня правильно.
– Я думаю, мы еще вернемся к этому разговору, – сказал Вадим Георгиевич, – точку пока ставить рано.
– Я беспокоюсь за Олега Митрофановича, – Меджидов посмотрел на часы, – может, операция уже закончилась?
– Да, конечно, – генерал поднял трубку, – соедините меня с больницей. Здравствуйте. Говорит Вадим Георгиевич. Как там наш раненый?
Видимо, что-то случилось, понял Меджидов, заметив, как генерал плотнее прижал трубку.
– Хорошо. Все понятно. Я понял. До свиданья. – Он положил трубку, не глядя в глаза Меджидову.
– Что? – спросил Меджидов, уже чувствуя настроение генерала.
– Он будет жить, – замялся Вадим Георгиевич, – но…, в общем, ему ампутировали обе ноги выше колен.
В кабинете повисло молчание.
Меджидов резко встал, подошел к окну. Растрепанный воробей сидел на подоконнике, весело поглядывая на обоих генералов. Он вспомнил, как они гуляли однажды по Парижу.
– Знаете, – сказал тогда Ковальчук, – в нашей работе может быть любая неожиданность. Как уравнение со многими неизвестными. Но все равно это так интересно. Ради этого стоит жить. Мы работаем с вами достаточно давно, Кямал Алиевич, и вам я могу сказать. Если бы я был только ученым, таким кабинетным червем, то, наверное, не ощущал бы всей полноты жизни. Вы не считаете, что нам немного повезло?
