— Мы дали такую установку по городу. Все сотрудники милиции уже предупреждены. Фотография Слепнева разослана по всем отделениям.
— Раньше нужно было это сделать, — недовольно заметил директор.
— Вы же знаете, нельзя было распространять фотографию «ликвидатора», сотрудника милиции, — напомнил Потапов, — мы предполагали, что он покинет Россию.
— А он остался. Меня тревожил факт его побега с того момента, как я о нем узнал. Значит, его собирались использовать именно в этом деле. — Директор повысил голос и спохватился, что нервничает. Этого он не мог себе позволить и всегда гордился своей выдержкой. — Я говорил с премьером, — продолжал директор уже спокойнее, — рассказал о Слепневе, предупредил, что наш бывший коллега исключительно опасный террорист. Звонил в службу охраны. Там обещали принять экстраординарные меры по безопасности Полетаева. Необходимо взять под усиленную охрану все правительственные учреждения, а также руководителей высшего ранга. Но, судя по тому, как готовилась акция против Полетаева, главной мишенью бандитов остается министр финансов. К нему прикрепили нескольких охранников, но этого недостаточно. Желательно, чтобы в ближайшие несколько дней его охраняли наши сотрудники. Я объясню службе охраны, что эта мера направлена на захват опасного террориста. Думаю, нас поймут.
— Сделаем, — кивнул Потапов, внеся соответствующую пометку в блокнот.
— Кому намерены поручить руководство группой по охране Полетаева?
— Полковнику Кикнадзе.
— Согласен, — кивнул директор, — он спокойный и рассудительный человек. Пусть немедленно выезжает в Министерство финансов. Дайте ему необходимое количество людей. Что еще?
— Для страховки я прикрепил бы к нему в качестве помощника Суслову, — сказал Потапов, — на всякий случай.
— Правильно, — согласился директор. — У вас все?
— Может быть, в группу включить Руднева?
— Руднева? — помрачнел директор. — Погибший, кажется, был его родственником?
— Племянником.
— Как Руднев себя чувствует?
— Плохо. Поехал сообщить брату о случившемся несчастье. А у брата больное сердце, и он за него боится.
— Дайте ему трехдневный отпуск. И вообще отстраните от работы. В таком состоянии нельзя являться на службу. Не говоря уже о том, чтобы подпустить его к Полетаеву или другому высокопоставленному лицу.
— Он еще не был в морге, — тихо заметил Корниенко.
Наступило молчание. Директор первый прервал его, подумав, что служебный кабинет не место для проявления эмоций.
