Пассажиры, усталые после почти десятичасового плавания, дрожали от стужи. Шлюпка подошла совсем близко к берегу, но никто еще не чувствовал себя в безопасности: в любую минуту могла разразиться новая буря, унести лодку в необозримость морскую или ударить о подводные камни, погрузить в шумящие бездны. И Марина ощутила нетерпение: ей так же, как другим, хотелось поскорее сойти на берег… чтобы через полгода наконец получить награду за все страдания, которые она перенесла по милости этого человека, этого лгуна, этого…
Невероятным усилием она усмирила гнев, вновь вскипающий в крови. Что проку злиться? К тому же если он и лгун, то не во всем: вот ведь и впрямь стоит близ пристани карета, вот идет от нее высокий человек в плаще, подает руку Макколу, помогая сойти на берег, кланяется, бормоча:
– Милорд, я счастлив видеть вас, я счастлив… позвольте…
«О боже, значит, он и в самом деле лорд?!» – изумилась Марина.
– Полно, Сименс, – перебил его Десмонд, с легкостью выскакивая из шлюпки. – Я знаю все, что вы можете мне сказать. Да, благодарю. Однако лучше помогите этой леди. Мисс Бахметефф, рекомендую: Сименс, камердинер моего отца, затем брата, затем… очевидно, мой?
– Я служу только милордам.
На бритом, устрашающе брудастом лице высокого, статного, весьма почтенного и невозмутимого господина (ей-богу, он и сам выглядит как значительная персона) не отразилось ничего, хотя, Марина могла поклясться, он уже отметил вопиющее убожество ее одеяния. Разумеется, сарафан, рубаху и платок не стали выставлять на всеобщее обозрение: Десмонд через совершенно подавленного капитана купил у какой-то пассажирки за баснословные деньги старый-престарый плащ. Именно тогда в первый раз пошла в ход байка о французских разбойниках, которая потом у всех в зубах навязнет!
– Мисс Бахметефф – моя кузина, племянница покойной матушки. Она поживет у нас некоторое время, – сообщил Десмонд, и Сименс покорно поклонился Марине.
Может быть, у него и были какие-то вопросы, однако он не посмел их задать. Правда, при упоминании леди Маккол его лицо слегка смягчилось, и Марина подумала, что это выдуманное родство может сослужить ей неплохую службу. А вот интересно, какую гримасу скорчил бы этот невозмутимый лакей, узнай он истинный титул «кузины»! Скажи ему Десмонд: «Это – леди Маккол. Кланяйся в ножки, дурак, целуй барыне ручку и говори: ваш раб по гроб жизни моей, токмо милостями вашими жив, век за вас буду бога молить…» Впрочем, здесь и слов-то таких не знают, она, кажется, забыла, где находится!
