У Любы – злое, красное, напряженное лицо; Денисов, наоборот, – белый от ярости и бесплодных усилий. Губы его были стиснуты в нитку, он молчал, но один раз, когда Люба замешкалась с уколом, заорал на нее, заглушая сирену:
– Спирт в вену! Спирт, дура! – а потом заматерился так, что Алена не поверила ушам.
Но все это оказалось напрасным: и два предкардиальных удара, и новые уколы, в том числе и адреналин, введенный не в сердце, а в трахею, и трехкратная дефибрилляция, и новые уколы, и новая дефибрилляция – Калужина Виталия Федоровича до больницы они живым не довезли…
– Три раза раскачивали, но без толку, – буркнул Денисов подбежавшему больничному врачу. – Отек легких развился плюс инфаркт. Потеряли, видишь. Люба, пойди жене его позвони, а я бумаги заполню.
Алена с трудом выбралась из кабины и тупо смотрела, как санитары выгружают носилки с мертвым Калужиным. Внезапно ее пробило дрожью и затрясло так, что она застонала. Денисов обернулся, поглядел встревоженно. Подошел, подхватил под руку:
– Ну вот, достало и вас, железная леди?
Да, он оказался прав – и даже не представлял, до какой степени! Алену трясло не только от ужаса перед новой смертью (которой уже за считаные дни?!), но и перед тем страшным открытием, которое вдруг обрушилось на нее.
– Алена, успокойтесь, – сочувственно проговорил Денисов, осторожно обнимая ее за плечи. – Ну, не повезло нам с вами, второе дежурство – и смерть. Может быть, уже хватит впечатлений набираться, пора передохнуть немного?
Он не понимал! Она тоже понимала не до конца, но должна была об этом хоть кому-то сказать.
– Вы что, не слышали, что он говорил, этот человек? – с трудом выдохнула Алена. – Он кодировался! Кодировался два месяца назад! И сегодня он умер. А те люди, которые умирали в пятницу? Я слышала потом, вечером, статистику по телевизору: не меньше пяти случаев самоубийств! Помните? Тот, который сбросился с балкона, – кодировался от алкоголизма. Поливанов, который убил себя ножом, – он тоже кодировался от курения! Еще кто-то… Я уверена, что, если бы точно разузнать, оказалось бы, что и тот, кто под трамвай кинулся, тоже кодировался… И Нонна, Нонна!
– Какая Нонна? – спросил Денисов, который по-прежнему ничего не мог уразуметь и смотрел на трясущуюся Алену чуть ли не испуганно.
– Это знакомая нашей Светы. Она кодировалась от алкоголизма два месяца назад. И Калужин – тоже два месяца назад! Два месяца! Да! И по телевизору говорили… вспышки самоубийств – через два месяца! Тут есть закономерность, есть!
