Свет в подъезде не горел. Пришлось снова распахнуть настежь входную дверь, чтобы приглядеться к номерам квартир. Оказалось, что надо подняться на второй этаж. Алена не без тревоги ступила на покосившуюся лестницу – когда-то, видимо, необыкновенной красоты, дубовую, с витыми перилами и точеными балясинами. Теперь лестница просела и покосилась, а балясины были вышиблены буквально через одну, причем именно вышиблены сознательно: торчащие из ступенек пеньки носили явные следы топора.
– Дров у них, что ли, не хватало? – проворчала Алена. – Лестница еще бы лет двести простояла! Уроды!
Да, эти уроды лихо изуродовали когда-то, видимо, уютный, ухоженный дом. Двери, бог ты мой, какие тут были двери, с облезлой дранкой, обитые рваной черной – нет, уже рыже-белой! – клеенкой!.. Чудилось, за этими дверьми живут не люди, а упыри какие-то. Алена взлетела на второй этаж, стараясь не дышать.
Окно было забито фанерой, поэтому квартиру номер шесть Алена отыскала только методом дедукции и индукции.
Господи, как Светка живет в этом жутком сарае?! И она еще собирается продать свою квартиру за хорошие деньги? Неужели кто-то ее купит? Ничуть не удивительно, что «козлы» от нее отказались. Странно, что вообще соглашались переехать сюда – пусть даже с первого этажа, из квартиры над подвальным козырьком, с края света!..
Глазка на двери с огромной, жирно-коричневой цифрой «шесть» не было. Звонок не звонил. Пожалуй, Алена удивилась бы, окажись наоборот. Пришлось стучать.
– Кто там? – послышался за дверью испуганный голос, и Алена невесело пошутила:
– «Скорую» вызывали?
Дверь открылась.
Условно говоря, то место, куда Алена вступила, когда-то называлось прихожей. Сейчас это было что-то облезлое, темное, пугающее… По первому ощущению помещение мало чем отличалось от подъезда – правда, здесь хоть тускло, но все же горела лампочка на витом шнуре, и Алена разглядела, что в квартире относительно чисто, даже пол подметен. У открывшей ей Светы бледное, измученное, несчастное лицо. Она была одета в свитер и брюки, на ногах – ботиночки, в которых Алена ее не раз видела, и до детективщицы вдруг дошло, что тут какая-то ошибка: это вовсе не Светина квартира, потому что аккуратистка доктор Львова, во-первых, никогда не стала бы ходить дома в уличной обуви, а во-вторых, она просто не допустила бы вокруг себя такого, без преувеличения сказать, хаоса.
От этого открытия стало малость полегче, Алена улыбнулась, однако ответной улыбки не получила: лицо Светы оставалось встревоженным и унылым.
