То, чем полагалось заняться после битвы, было его важнейшими элементами: во-первых, определить сохранность захваченного судна и величину добычи; во-вторых, избавиться от пленников и трупов; в-третьих, уврачевать раненых. Галеон остался на плаву и, если не считать разбитых реев, порванных канатов и дыр в фальшборте, не имел повреждений. Быстрый обыск позволил выяснить, что груз состоит из сахара, табака, какао и трех увесистых сундуков с серебром – совсем неплохая пожива, отличная весть, поднявшая команде настроение. Тем самым первый пункт был выполнен, и наступил черед второго: три доски легли на планшир, и, под свист и соленые шутки, пленников одного за другим проводили в воду. Всех, кроме капитана галеона, чернобородого испанского идальго – этот был связан и брошен в каморку с плотницкими инструментами. Падавшим за борт корсары желали приятных встреч с Нептуном и не скупились на советы по обращению с русалками – как уложить их и как добраться к интимному месту под хвостом.
Серов наблюдал за этой казнью с отвращением. Его, вместе с Хенком и Мортимером, послали обыскивать трюм, но до того он увидел, как первые испанцы шагнули на доску. Были они раздетыми до нитки, но милосердием победителей им оставили кресты; каждый сжимал в кулаке свой крохотный крестик и целовал его перед тем, как прыгнуть в море. Ни жалоб, ни стенаний, ни мольбы о пощаде…
Вера и, быть может, гордость этих людей превозмогали страх; похоже, они надеялись, что муки окажутся недолгими и проложат им тропинку прямо в рай. Серов невольно им позавидовал – не печальной их судьбе, а нерушимой вере. Ему, человеку иных, не столь наивных времен, вера не служила утешением, и даже роптать на Божий промысел он не мог – аномальная зона явно не имела никакого отношения к Господу.
Ворочая в трюме бочки и мешки, Серов слушал, как море с плеском принимает очередного пленника, и, пытаясь отвлечься, размышлял о том, о сем, а еще о девушке, о Шейле. Она исчезла; спустившийся с квартердека негр, Рик Бразилец, как пояснил Мортимер, поднял ее на ноги и с почтением довел до трапа. Двигалась она с трудом и не глядела на Серова – возможно, даже не понимала, что он ее спаситель. Серов решил, что если этот подвиг не зачтется, то все же два испанца на его счету, и значит, на рее ему не болтаться. Слабое утешение!.. – с хмурой усмешкой думал он. Может быть, лучше умереть, как те испанцы? Может быть, смерть – дорога, которой удастся вернуться домой?
