— Когда?
— Примерно полчаса назад.
— И что он сказал?
— Ну, — медлила она, — это не телефонный разговор...
«Что за чушь вы несете?!» — хотел поинтересоваться я, но сдержался. И выразился иначе:
— Откуда такая боязнь телефона? Кто нас подслушивает? Зачем? Нина Валентиновна, ваша тяга к секретности — я не могу ее понять...
— Дело не в секретности, — начала оправдываться она. — Просто такие серьезные разговоры трудно вести по телефону...
— Вы хотите, чтобы я приехал?
— Да, да, именно. — Она так обрадовалась моей сообразительности, что я насторожился. — Приезжайте прямо сейчас. И мы решим, что делать дальше.
— По-моему, надо звонить в милицию, — напомнил я о наших разногласиях. На удивление, Фокина кротко сказала:
— Может быть... Приезжайте, и мы все обговорим.
Позже, обдумывая все произошедшее в тот вечер, я совершенно точно осознал одно: во всем была виновата Кристи. После встречи с ней я испытывал такой всплеск оптимизма, что даже понадеялся на обращение Фокиной к здравому смыслу. Я ошибался, но понял это слишком поздно.
Все зло от женщин. Даже если они говорят «пожалуйста» и «очень приятно».
Сумерки сгустились в темно-синее полотно, на фоне которого белела девятиэтажная панельная башня, где жили Фокины. У подъезда было безлюдно. Бабки покинули свои насиженные места, родители утащили детей умываться и спать. Темноволосая девушка с рюкзачком за спиной поехала домой, завершив свое трехдневное дежурство. Жизнь замерла в преддверии наступления ночи.
Я оставил шокер в машине, чтобы не было соблазна отключить Фокину в тот момент, когда она скажет очередную глупость. Проходя мимо мусоропровода, я на несколько секунд задержал дыхание и вернулся в нормальное состояние уже перед лифтом.
— Проходите, пожалуйста, — сказал Фокин-старший, открыв дверь. Сегодня он был чертовски любезен.
— Извините, что заставила вас ехать к нам так поздно. — Нина Валентиновна стояла в коридоре, сложив руки на груди. Она была так вежлива и предупредительна, приглашая меня пройти, что мне стало не по себе.
Я опустился в мягкое кресло. Фокина села рядом. Нас разделял журнальный столик. А также ее самомнение.
— Нам звонил Артур, — без лишних проволочек начала она. — Он сказал, что у Коли все хорошо. Что Коля очень просил не впутывать сюда милицию и посторонних.
При слове «посторонних» она выразительно посмотрела на меня. Я хмыкнул:
— Это вам лично Коля сказал?
— Это передал Артур с его слов. Он сказал, что они с Колей — одноклассники, друзья. Что нет таких проблем, каких нельзя бы было решить миром.
