Ее заменили Дорой Абрамович, игравшей, к слову сказать, весьма недурно. Сцену построили на открытом воздухе – между въездом в «Колодезь Иакова» и первым строением.
Была тихая теплая ночь. В промежутках между репликами слышался близкий вой шакалов. За проволочными заграждениями, при свете электрических фонарей, явственно выделялись в темноте белые пятна. Это были окрестные бедуины, покинувшие свои шатры, чтобы посмотреть на новую субботу, придуманную их странными соседями.
Все колонисты воздавали артистам должное, все, кроме одного, Исаака Кохбаса, даже не присутствовавшего на представлении.
Во время обеда он встал и вышел, почти никем не замеченный. Генриетта Вейль последовала за ним.
Вернувшись, она постаралась всех успокоить, сказав не слишком убедительным тоном, что Кохбас немного устал и просит товарищей извинить его.
Это сообщение всех огорчило, но не удивило. Уже в течение четырех месяцев здоровье Кохбаса вызывало серьезные опасения.
Его обычное переутомление казалось пустяком по сравнению с той нагрузкой, что легла на его плечи во время сбора винограда.
Пять недель он не спал, проводя дни в виноградниках, а ночи в погребах и лабораториях. Потом, когда над всеми проектами, всеми надеждами нависла угроза, он один сумел скрыть свое отчаяние.
Теперь тучи рассеялись. Поддерживавшую его во все время борьбы горячечную напряженность сменил полный упадок сил.
Он даже не противился этому. Казалось, он душой и телом отдался какой-то своей тайной скорби.
После спектакля пили пунш. Затем все разошлись по своим комнатам.
Агарь дочитывала какую-то книгу, когда в дверь постучали.
Вошла Генриетта:
– Я вам не помешала?
Вместо ответа Агарь указала ей на стул. Обе женщины обменялись взглядом.
– Я от Исаака Кохбаса, – произнесла наконец Генриетта Вейль.
– Как он себя чувствует?
– Ида Иокай думает, что он протянет не больше месяца.
Ида Иокай, доктор колонии, была полной рыжей женщиной. Университет она окончила в Монпелье.
– Может быть, Ида Иокай ошибается, – прошептала чуть побледневшая Агарь.
Генриетта Вейль отрицательно покачала головой.
– Ида Иокай не ошибается. Вы знаете это так же хорошо, как и я.
– В самом деле? – сказала Агарь, стараясь не опускать глаза. – Откуда мне это знать?
– Сказать вам?
Агарь ничего не ответила.
– Как видите, мы обе гораздо лучше Иды Иокай знаем, отчего умирает Исаак Кохбас.
– В чем дело? – пробормотала молодая женщина. – Я не понимаю, что вы хотите этим сказать?
– Неужели вы не поняли, что он любит вас? – сурово произнесла Генриетта Вейль.
