Решив, что сделка совершилась и можно немного расслабиться, Дмитрий поинтересовался:
— Что это за ожерелье на шее у воина?
Теодорос перевел вопрос, и все вежливо поспешили спрятать улыбки, чтобы не обидеть наивного гостя.
— Это саллаба, ожерелье из отрезанных яичников убитых врагов. Самое почетное свидетельство смелости и умения этого воина. Раньше некоторые наши бойцы украшали себя таким же образом, но теперь негус запретил этот языческий обычай. Ты, Митри, пока побудь здесь, а мы вместе со старейшиной пойдем и расплатимся с этим храбрецом.
Оставшиеся трое купцов молча потягивали кофе. Один из них вежливо улыбнулся, жестом выразил сожаление, что без переводчика вести беседу невозможно. Другой указал на блюда с угощением. Третий, рябой толстяк, негромко произнес:
— Цену можно еще больше поднять.
— Верно, скоро будет война, и они спешат с доставкой оружия.
— Видите, даже этому дикарю заплатили серебром.
— За верблюда надо потребовать по двести талеров, а за каждый вьюк по пятнадцати, — быстро добавил рябой.
— Еще скажем, что клан асаймара требует особой платы за воду в колодцах и корм для верблюдов.
— Но становище этого клана разгромлено Рыжим Джинном.
— Не поминай имени этого необрезанного пса!
— Слава Аллаху, эфиоп еще не знает о разгроме, а этот неверный вообще ничего не понимает.
— Налейте ему еще кофе.
Дмитрий сделал вид, что ничего не понял и даже не обратил внимания на тихий разговор купцов. Рассеянно ковырял фаршированного финиками цыпленка. Съел кусочек, причмокнул от удовольствия. Гостеприимные хозяева расплылись в довольных улыбках.
Вернулись Теодорос и старейшина купцов. Слуга поспешил наполнить чашечки свежим кофе. Опять начался неспешный разговор, но очень скоро в нем зазвучали новые нотки. Речь стала громкой и прерывистой, чаще стали вздрагивать пальцы купцов, перебиравших четки, гневно раздулись ноздри Теодороса.
— Что случилось? — поинтересовался Дмитрий.
— Эти разбойники совсем потеряли совесть! Называют цену в пять раз выше обычной!
— Очень хорошо. Помолчи и успокойся, я сам поговорю с ними.
Дмитрий встал, размял затекшие от долгого сидения ноги. Увидел удивленные и настороженные глаза купцов и громко произнес:
— Во имя Аллаха милостивого, милосердного! Жадность ослепляет человека, но выше правды в мире нет ничего. С ложью можно пообедать, а вот до ужина дело не дойдет. Серебро негуса Эфиопии поможет найти в пустыне другие пути и других караванщиков!
— Клянусь Аллахом, ты не понял, о чем мы тут говорили! — Первым пришел в себя рябой купец.
