Пётр и Иуда, купаясь в лучах славы, стояли в центре синагоги, окружённые кольцом любопытных, и только один Бог ведал, куда их несло в своём тщеславии. Иисус остановился на пороге и, никем не замеченный, вникал в суть их речей. Время от времени он, зажимая рот рукой, содрогался от смеха, и Мария, уткнувшись в его плечо, смеялась вместе с ним.
— Грядёт царство истины!-Вещал Пётр.-Всяк, кто покается, прощён будет и допущен в царство!
— А где оно будет, это царство?-Напросился Пётр на вопрос.
— Да на небе!-Запищал Иуда.-Где же ещё?
— А почему оно только грядёт? Разве сейчас на небе у Бога нету царства?-Озадачили и Иуду.
— Сейчас на небо так не пустят, -важно объяснил Пётр.-А вот потом…-загадочно добавил он.
— Что -потом?-Капернаум был не только гостепреимен, но и любопытен.
— А там увидите!-Грозно сказал Иуда.
— Что увидим?-Зажав нос пальцами, гнусаво спросил Иисус.
Пётр вдруг сразу сник, а Иуда кинулся бегом в толпу и как-то необъяснимо слился с ней. Держась за живот от смеха, в открытые двери синагоги вошёл Иисус. Он поклонился, хотел было что-то сказать, но, не сумев справиться с новым взрывом смеха, только махнул рукой. Толпа неодобрительно зашумела.
— Это учитель!-Закричал Пётр.-А ну тихо, грешники!
Грешники не стихли, а фарисеи возле алтаря возмущённо переглянулись. То, что происходило, меньше всего было похоже на проповедь. Тот, кто вошёл, меньше всего был похож на учителя.
— Приветствую тебя, славный Капернаум, -поклонившись, наконец заговорил Иисус.-Благословит Господь тебя милостью своей во веки веков!
И только сейчас грешники стихли. Молчание было просто-таки гробовое. Иисус улыбнулся и вышел на середину.
— Грядёт царство истины, -подсказал кто-то из толпы.
— Спасибо, -поблагодарил Иисус.-Ну, это вы уже знаете…
Ни Петра, ни Андрея поблизости уже не было. Мария, так и осталась возле двери, боясь пошевелиться. Вне всякого сомнения, происходило нечто неслыханное — то, как уверенно держался Иисус, как, затаив дыхание, слушал его народ, как недовольно перешёптывались фарисеи… но как горели глаза, как все они смотрели на него, как мягкими струйками поднимался вверх голубоватый дым кадильниц…
