День сто семьдесят первый. Проспал завтрак. Встал в десять. Собственно, встал не сам, а разбудил Савельев, сделал замечание.
До обеда занимался тем, что подрезал косу для похода, теперь можно проверять надёжность соединений её деталей, паять концы, подпаивать термометры. Обещал сделать косу для станции Восток. Они там начали вести протаивание скважины, то есть термобурение. Мой почин нашёл хороший отклик.
После обеда пошёл искать по посёлку «шаговые искатели» — устройства для автоматической передачи сигналов с установки на припае. Ничего не нашёл, но по пути завернул к Леве Смирнову. Парень по-прежнему лежит, пока не поправляется. Пришёл врач, поговорили о болезнях. У меня последнее время очень болят суставы — в локтях, пальцах, на ступнях. По ночам руки затекают иногда так, что еле оттираю их, а ведь они просто лежат на одеяле. Оказывается, это так проявляется авитаминоз. И это несмотря на чеснок, иногда лук и частые до мая лимоны.
Начал лечение. Зашёл в медпункт. Ребята из медсанчасти не церемонятся. Сначала каждому дают горсть витаминов, потом на весы и под кварц.
День сто семьдесят второй. Метеорологи обещали сегодня пургу и метель, но утром был штиль: сияли звезды. Первый раз за много дней такая погода. Я пошёл на припай снимать показания с косы термометров и возился там до обеда. Замёрз до предела. Погода ясная, но поднялся ветер и температура минус 27 градусов, а я стоял на коленях на льду два с половиной часа, склонившись над своим прибором. Когда шёл обратно, увидел самолёт. Он летел, по-видимому, на остров Дригальского снимать наших ребят. Через полчаса тот же самолёт летел уже обратно как-то странно, почти над айсбергами. Он не долетел до острова, отказал мотор, оборвался шатун.
День сто семьдесят пятый. Полёта на Дригальский снова не было. Лётчики до обеда сидели в машине по «готовности номер один», механики все время с семи утра на ветру грели моторы, но в обед выяснилось, что всё это напрасно. Лететь нельзя, ветер штормовой, и хотя над головой и видно голубое небо, но видимость вдоль земли несколько десятков метров, и, что будет дальше, не ясно. Ещё удерживает лётчиков и то, что это у нас сейчас единственный годный к полёту самолёт. Остальные или разбиты пургой, или на капитальном ремонте, так что случись что — некому помочь. Для борьбы с бессонницей у нас теперь такая тактика. Надо ложиться спать всегда, когда ты вдруг захотел этого. На ночь рассчитывать нечего, почему-то ночью спится хуже всего.
