На кобылу взобраться нетрудно, куда трудней сапожищи не потерять…
Ермак дернул головой. Ну, сейчас его госпожа-лошадушка покажет! Сейчас на дыбки встанет, затем вперед метнется. Еще никто с ней сладить не смог, у Машкова и то не получилось, а уж он, казалось, на коне и родился.
Марьянка спокойно сидела в седле. Казаки испуганно поглядывали на мальца, и внезапно над погоревшим селищем нависла мертвая тишина. И только Машков едва слышно вздохнул с облегчением.
– А теперь чего делать-то надо, а? – крикнула Марьянка Ермаку, переставшему раз и навсегда понимать свою верную госпожу-лошадушку. Кобыла даже не шелохнулась, лишь прядала ушами и все.
– А ты покатайся на ней, паренек! – со злобой рыкнул Ермак, с силой ударив свою лошадушку в бок. Лошадь вздрогнула, скосила на него глаз и даже не шелохнулась.
– Пойдем, моя коняжка, – нежно прошептала Марьянка и погладила морду кобылы. Та встрепенулась, рванула с места в галоп, словно за день собиралась добраться до Москвы.
«Сейчас она удерет, – в ужасе понял Машков. – Иван-дурак ты, вот ты кто, она ведь только того и ждала, чтоб до лошади добраться: теперь ищи-свищи ее, кто на Ермаковой лошади скачет, того разве ж догонишь?! Кончено, все кончено! Она перехитрила меня, маленькая белобрысая чертовка…»
Пока он мысленно казнился, к Ермаку из яркого зарева пожара метнулась лошадь, на которой по-прежнему сидела Марьянка. Казаки замерли, а Ермак мрачно поглядывал на мальчишку.
– Ну, может он держаться в седле али нет? – восторженно закричал Машков. – Может?! Хорошего найденыша мне Бог послал! Ермак Тимофеевич, друг, да я в его лета на такое не способен был, а уж я-то казак от роду!
«Она вернулась, – думал он, захлебываясь от счастья. – Господи, пресвятые угодники, все черти, вместе взятые, спасибо вам! Она не сбежала! Вот, сидит на ермаковской кобыле и улыбается – шапчонка только съехала на измазанное сажей лицо. Господи, если б они узнали, что этот оголец на самом-то деле девка! И почему ты вернулась, Марьянка?»
– А ну, слазь! – грубо выкрикнул Ермак. Выхватил пистоль из-за пояса, насыпал пороха на полку, глядя на слегка пританцовывающую кобылу. – Слазь, тебе говорят!
Казачья ватага стихла от ужаса. «Нет, он не сделает этого, – думали казаки. – Нет, Ермак, не делай этого. Не стреляй в госпожу-лошадушку!»
Марьянка тоже поняла, что задумал Ермак. Она замерла в седле, дико глядя на атамана.
– Тогда и меня пристрели! – громко выкрикнула девушка. – Да это ж не лошадь, это чудо какое-то. Чудеса нельзя уничтожать!
