Филу перехотелось разговаривать с Жаклоном,
Уже стемнело.
Волны негромко накатывали на берег и, шипя, угасали на песке, но на их место уже торопились другие и тоже гасли…
— Фил, — произнес Жаклон, — а тебя радует твое адмиральство?
— Не знаю… Привык. Кто-то же должен быть адмиралом. Не я, так другой. Меня выбрали, вот я и адмирал.
— А вот я покапитанил чуток, и больше не тянет. Не мое это дело. Не люблю командовать другими. Могу, но не люблю,
— Тебе это больше не грозит, — заверил его Фил. — Лучше уж будь кормчим. И тебе хорошо, и всему Фрис-Чеду спокойнее.
— Злишься на меня за монаха-то?
— Как тебе сказать… Ты сделал это по глупости, потому тебе и сошло это с рук.
— Странный он, этот монах…
— Заткнись.
— Понял. Не буду. — Жаклон помолчал, но ему явно хотелось еще поговорить. — Вот смотрю я сейчас на звезды и думаю: жаль, что я никогда не смогу увидеть Мадрид.
— А что тебе там делать?
— Так, поглазеть, это самое, что за столица у наших первейших врагов. Как они там живут, что пьют, что жрут… Пошататься по ихним улицам… Фрис-Чед мне уже до смерти надоел. Всех знаю, одни и те же хари. Одна только радость — уйти в рейс. А то пошел бы в гости к Чеду! — с неожиданной злостью добавил Жаклон.
Фил зевнул.
— Ты, Жаклон, драпануть из Фрис-Чеда еще не собрался?
— Брось ты… Я пиратскую клятву давал. И ты знаешь, что я ее сдержу.
— Знаю… Потому и терплю твою болтовню, что уверен в тебе. Хорошо, что мы сейчас наедине. А сказал бы ты это при людях и лежал бы уже под манцинеллой.
— Сам знаю.
Жаклон вздохнул, прислушался. Ему почудился неясный гул, который доносился с разных сторон. Жаклон рассеянно поковырял пальцами в ушах. Это от бессонницы, решил он, в голове шумит.
Но гул быстро нарастал, и вдруг земля затряслась.
— Фил! — вскакивая, крикнул Жаклон. — Что это?! Вставай!
Но адмирал и сам уже был на ногах.
Весь остров светился разноцветными огнями. Гул уже стих, земля больше не тряслась, но стало неестественно светло.
— Вот так островок, — пробормотал Фил. — Вот так островочек!
Огни тяжело переливались. От них в сторону Фила и Жаклона шли волны густого серого тумана. Откуда-то из глубины острова к берегу пролегла узкая, ровная, как ствол мушкета, дорога, уложенная железными плитами.
С обеих сторон ее все гуще обволакивал туман, и вскоре сквозь него уже ничего нельзя было разглядеть. Но сама дорога была пронзительно ярко освещена невидимыми огнями. По ней навстречу пиратам шел человек в серой, блеклой, спадающей почти до самых плит одежде, похожей на грубую парусину, с отверстиями для рук и двумя большими карманами по бокам. На голых руках человека, чуть ниже локтей, виднелись две серебристые полоски.
