Пиратская история | страница 47
— Хорошо, — сказал Фил. — Я беру те свои слова обратно. Продолжим?
Монах помолчал. Кивнул.
— Во дела! — вдруг сказал Фил. — Голова раскалывается… Еще никогда я не вел таких заумных разговоров… Ты голоден?
— Нет. А вы?
Фил не ответил.
— Скоро сюда придет Гоур, — после долгой паузы сказал он. — Это наш городской тюремщик. Посмотрим, что ты ему скажешь.
— То же, что и вам.
— Ну, я-то в святошеских заумствованиях мало что смыслю, это все от меня уж очень далеко. А Гоур — старая лиса, он через все прошел. Он тебя, верно, и слушать-то не станет. А если и станет, то быстро выведет на чистую воду… Когда тебя будут убивать, твой Господь спасет тебя от гибели?
— Ему виднее.
— А если не спасет? Ты не проклянешь его за это перед смертью?
— Нет. Это будет праведная смерть, и моя душа вернется к Господу незапятнанной.
— Испачкаться боишься?
— Черной работы не боюсь. После нее руки можно вымыть, и вот они уже чисты. А душу ничем не отмоешь. Так не проще ли ее вовсе не пачкать?
— Душа, душа… Что, там, на небе, где живут эти… души, тоже есть города, улицы?
— Там все есть.
— И тюрьмы тоже?
— Наступит время — сами узнаете, — монах улыбнулся. — Печально, что вы не верите ни одному моему слову.
— Откуда ты это знаешь? Ты что, разгадываешь мои мысли?
— Назовем это так, — монах опять улыбнулся.
— Ну, и что же я сейчас, в этот момент, думаю о тебе?
— Вы жалеете о том, что я никогда не стану пиратом.
— Продолжай, — сказал Фил.
— Вы очень боитесь верить моим словам, но они остаются в вашей душе помимо вашего желания. И вам неприятно это сознавать. Вы мечетесь между своим любопытством ко мне и своей неприязнью к тому, о чем я говорю.
Фил хмыкнул.
— Все это ерунда, — сказал он. — Ты просто понял это по моим глазам. Но в Бога я все равно никогда не поверю.
— А я вас и не заставляю. И это вас тоже раздражает, правда?
— Не дури мне голову, монах, — устало произнес Фил. — Не будь ты святошей, я бы и в самом деле взял тебя матросом на свой фрегат. И ты научился бы и убивать, и песни горланил бы, в стельку пьяный!
— Нет, адмирал. Нет.
— Вот потому мне и обидно, что все это невозможно.
Фил потер пальцами виски.
— Мне, — сказал он, — в первый раз жаль, что тебя, пленника, придется убить.
— Спасибо.
— За что? — удивился Фил.
— За сочувствие.
— А, пустяки… Что думал, то и сказал.
В дверь постучали.
— Войдите! — буркнул адмирал.
На пороге стоял Гоур.
11
Он увидел монаха, вежливо наклонил голову, улыбнулся, его улыбка получилась как всегда мягкой, он это умел.