Глаз Фостера с беспокойством скользил по ближайшим портам.
— И что же, по-вашему, друзья мои, имеет в виду этот коронованный иуда, когда пишет о снаряжении превеликой флотилии в Лиссабоне и на реке в Севилье? Против кого готовятся эти эскадры?
Уолтер Гудмен утверждал, что предстоящий удар не мог быть нацелен на Францию, ведь так заявлялось в самом письме, и тем более на Шотландию, остающуюся столь неистово верной своей королеве-католичке, все еще заключенной в замке Чартли.[25]
— Вряд ли замышляется и экспедиция в западное Средиземноморье против Турции, — заметил Уайэтт. — Разве не ясно как день, что этот удар будет направлен против владений королевы?
— Верно. Целью его должна быть Англия, — согласился Фостер. Затем, подстегнутый приказом: «Весла на воду», — донесшимся до его слуха с борта большой военной галеры, он живо добавил: — Теперь за работу. Генри, сооруди петлю на рее с латинским парусом и еще семь на рее грот-мачты.
Когда исполнили его команду, Фостер заставил коррехидора, легко узнаваемого по его седым волосам и длинной бороде, встать на транцевую доску кормы, где на его шее проворно приладили петлю. Таким же образом поставили и других пленников, рискованно покачивающихся теперь на поручнях барка.
Самому тупому офицеру на крепостных валах или на борту военных кораблей должно было стать совершенно ясно, что первые же враждебные действия с их стороны приведут всех восьмерых заложников к прощанию с жизнью. Последние в ужасе кричали, предупреждая своих соотечественников, чтобы они ничем не мешали «Первоцвету» уйти из гавани.
— Вытравить якорный канат, — бросил Фостер боцману. — Генри! Прикажи развернуть все паруса. Скоро поднимется береговой ветер.
Страдая от последствий пережитого во время схватки напряжения и острой боли, терзающей ему плечо, Уайэтт ощущал во всем теле мелкую дрожь. Однако, собравшись с силами, ответил:
— Да-да, Джон. Слава Богу, сейчас полный отлив. Он может вынести нас быстрее, чем ходят вон те каракки.
Уайэтт ни словом не обмолвился о той большой, выкрашенной в зеленую и золотую краску галере, направляющейся к выходу из гавани. Острый медный таран этого быстроходного судна взрезал воду, оставляя за кормой пенящийся след — настолько велика была его скорость.
Скоро стало очевидным, что угроза Джона Фостера без всяких колебаний повесить дона Франциско оказала сдерживающее действие, по крайней мере, на командующего берегового укрепленного форта Кастелло.
