– Не сомневаюсь в этом, уважаемый господин Ломбарди, но Репичи отнюдь не расположен к тому, чтобы бросить то, что он создавал чуть ли не всю свою жизнь.
– Разумеется! Поэтому речь идет о том, чтобы дать ему полезный совет. Я же сказал «принудить его». Сегодня долг Репичи составляет почти миллион, поэтому достаточно какому-нибудь крупному кредитору потребовать от него немедленной уплаты, чтобы его примеру последовали все остальные ростовщики, что сразу же поставит Репичи на грань разорения. А при залоговой стоимости в пять тысяч франков, если за дело взяться так, как я это себе мыслю, иначе говоря, добившись скорой выплаты, сделать это несложно, если на словах пообещать возобновить кредиты, – предприятие окажется у нас в руках.
– Короче говоря, вы просите меня стать пособником в разорении Репичи?
– Да ведь он и так уже разорился. Не хочется ли и вам оказаться в том же положении?
– Что ж, мне не привыкать. Как бы то ни было, я предпочитаю подвергать себя опасности разорения, чем идти на такую сделку.
– Ах, ах! Понимаю, мой дорогой друг, понимаю! Мои поздравления! Вы, стало быть, хотите провернуть это дельце в одиночку. Но послушайтесь моего совета: не пытайтесь браться за игру, которая вам не по силам…
– Я не играю ни в какие игры, сударь. Я намерен оказать поддержку Репичи и спасти его от акул, резвящихся у него в кильватере. Благодарю вас за то, что вы приняли меня за рыбу-лоцмана, и спасибо за оказанное мне доверие. Я знаю, что с авантюристом и контрабандистом моей породы не стесняются, тут можно сбросить маску, что вы и сделали, и плюнуть на щепетильность.
– Дерзости вам, кажется, не занимать.
– Нет, мсье, лучше скажите – наглости, ибо люди, подобные вам, не заслуживают иного отношения.
– Да, я думал, что вы умнее, мой мальчик. Я здорово обманулся, и не только в этом смысле, но и во многих других, и если маска упала, то именно с вашего лица; я знаю теперь, чего вы стоите со всей вашей щепетильностью. Я часто вставал на вашу защиту, когда речь заходила о ваших печальных подвигах, и до сих пор не позволял администрации, которая, впрочем, не спускает с вас глаз, обращаться с вами так, как вы того заслуживаете. Тем хуже для вас! Ступайте на виселицу…
Затем, когда я уже выходил из двери, он с ухмылкой, в которой я почувствовал страшную угрозу для себя, добавил:
– …и это, быть может, не пустые слова.
Второпях спускаясь по деревянной лестнице казначейства, я услышал, как он разразился хохотом, извергая корсиканские угрозы.
