— Что, у вас нет микроволновки? — удивилась Крикет. — Суньте бифштексы в нее и поставьте переключатель на «размораживание».
— Микроволновки нет, — ответил мальчик.
— Может, заменим бифштексы устрицами? — предложил Уилсон.
Крикет покачала головой:
— Нет смысла. Сколько, по-твоему, бифштексов мы получим за восемнадцать месяцев в море?
— Мне казалось, каждую пятницу на всех уважающих себя парусных судах объявляется вечер бифштексов, — сказал Уилсон.
— Смешно, — заметила Крикет и попросила мальчика принести бутылку вина, что тот и сделал.
Некоторое время они сидели молча. Темнота сгущалась, но на западе, у самого горизонта, еще виднелась полоска света. Кошка, обосновавшаяся в животе Уилсона, проснулась и начала скрести по внутренностям.
— Я и в самом деле решился, — сказал он не столько Крикет, сколько кошке.
— Посмотри в бумажник, — посоветовала Крикет.
Уилсон вынул из портмоне глянцевую карточку, удостоверяющую личность моряка. Фотография была ужасная. Уилсон выглядел то ли преступником, то ли его полусонной жертвой.
Крикет поднесла карточку к свету и улыбнулась:
— Ну вот видишь?
— Хорошо, но как быть с моей квартирой, со всеми моими пожитками?
— Этим займется Нэнси. Она сходит туда в субботу и уложит в коробки твои вещи. К ней постоянно наведываются ведьмочки, проходящие стажировку. Так что твоя квартира будет сдана внаем в течение недели.
Уилсон разлил вино по бокалам, пригубил, чтобы прочистить горло, и сказал:
— Крикет, есть еще кое-что.
У Крикет сузились глаза.
— Ты, случаем, не женат? Ты не производишь впечатления главы семейства, если, конечно, не содержишь свое жилище в полном беспорядке для отвода глаз.
— Это не совсем то, что ты думаешь.
— Подружка?
— Вот уже пять лет.
— Хреново.
— Но последнее время наши отношения разладились.
— Тебе, пожалуй, нужно позвонить ей. Я подожду.
Уилсон пошел в ресторан. Телефонная будка находилась в узком проходе между кухней и туалетом. У задней двери, открытой воздуху и морю, курил сигарету повар в засаленном белом пиджаке. На табуретках у стойки бара расселись новые юнцы, корчащие из себя хиппи. Девушка с синими волосами, причудливо извиваясь, исполняла какой-то танец, ей хлопками аккомпанировала парочка молодчиков с серьгами в ушах. За столиком немецкие туристы ели фирменное блюдо ресторана — приготовленных на пару в чесноке и вине устриц. Лицо у Уилсона запылало от жара, хотя вечер для сентября был довольно прохладным.
Телефон прогудел пять раз, шесть… Уилсон собрался было дать отбой: «В конце концов, можно послать телеграмму из какого-нибудь кишащего мухами, паршивого городишки на африканском побережье» — но тут запыхавшаяся Андреа подняла трубку:
