Сверкающая золотая вышивка, которой был украшен его наряд, пожалуй, больше подошел бы женщине, по темно-синему фраку, с который был облачен этот прекрасный самец, вышивка лишь добавляла великолепия и напоминала своего рода воинский декор.
Он выглядел как король. Король-воин с добрыми глазами.
У нее подкосились колени.
Джеймс, должно быть, заметил ее удивление и, улыбнувшись, с элегантной небрежностью смахнул невидимую пылинку с лацкана своего роскошного фрака.
– Что? Впечатляет? – Он поправил манжеты тонкой рубашки. – Мне было велено явиться к принцу-регенту при полном параде… Господа, позвольте вам представить мистера Филиппа Уолтерса, гувернера моего воспитанника.
Джеймс подошел к Филиппе и доверительно подхватил ее под руку.
– Филипп, это мои друзья, мистер Коллиз и сэр Далтон Монморенси, лорд Этеридж. Должен вам сообщить, господа, что я чрезвычайно доволен этим молодым человеком, он взял на себя воспитание Робби и прекрасно ладит с мальчиком.
Филиппа пребывала в полном смятении, сквозь грубое сукно своей куртки она чувствовала тепло его руки, и от этого у нее опять подогнулись колени. Однажды он уже держал ее подобным образом. Но сейчас ей показалось, что его пальцы вот-вот коснутся ее груди, и соски у Филиппы тотчас напряглись.
У нее пересохло в горле. В животе возникла сладкая дрожь, которая горячей волной разлилась по телу и спустилась до самого лона.
Филиппа, рискуя показаться невеждой, буквально вырвала руку из пальцев Джеймса и, ошарашенная предательством своего тела, склонилась в учтивом поклоне.
Лорд Этеридж видел, как смутился молоденький гувернер, и протянул ему руку для рукопожатий. Черт возьми! Она так надеялась, что никто не начнет эту схватку рук.
Рукопожатие его светлости было твердым, но умеренным, а выражение лица добрым.
– Значит, вы пытаетесь воспитать нашу маленькую обезьянку? Ну и как? Есть надежда на успех?
Филиппа отняла ладонь, прежде чем мужчина успел обратить внимание на то, какие у нее слабые руки.
– Да, он очень старается. Всего за день выучил некоторые буквы и теперь учится писать свое имя.
Темная бровь поднялась, заставив Филиппу задуматься над тем, что она сказала. Под взглядом этих серебристых глаз она чувствовала себя неуютно, словно понимала, что этот человек сразу замечает любую ложь.
– Понятно, – сказал он. – С нетерпением буду ждать от вас новых чудес, юноша.
Ох, не к добру. Филиппа слабо улыбнулась и, кивнув, сделала шаг назад.
– У вас, джентльмены, очевидно, дела. А я направлюсь в классную комнату. Завтра у нас занятия, понимаете… Я смогу позже поговорить с мистером Каннингтоном.
