Я пошел рядом с ними вверх по холму, и вскоре мы очутились прямо перед «Ай-Би-Эм». Я чувствовал унижение за своего отца, потому что за зеркальными окнами, сто процентов, сидели его бывшие работодатели и говорили:
— О, поглядите, к нам подкрадывается мистер Андервуд. Он, наверное, заблудился.
Но отец выглядел совершенно невозмутимым. Я спросил:
— Пап, как ты можешь даже смотреть на этих людей?
Он ответил:
— Знаешь, Даниил, я подметил, что люди обычно сильно волнуются, когда в их жизнь приходят перемены: катастрофы способны переносить выносливые люди, а в повседневной жизни эта их черта зачастую незаметна.
Тут вступил Майкл:
— Подумай о наводнениях на реке Миссисипи. Как великолепно проводят время все эти люди, устраивая барбекю на крышах своих домов, маша руками вертолетам с репортерами из Си-эн-эн.
— Точно, — сказал отец. — Я понял, что больше всего людей ужасает мысль о том, чтобы реально инициировать процесс перемен в своей жизни, а к нам, пожилым, это относится больше всего. Трудно справиться с хаосом и многообразием. Мы, старики, ошибочно воспринимаем сегодняшний поток информации, разнообразия и хаоса за «Конец Истории». Хотя, возможно, на самом деле это Начало.
Похоже, из уст моего отца выходили слова Майкла.
Промывание мозгов!
Он продолжил:
— Люди в возрасте практически выпали из процесса создания истории в старомодном стиле. Нас столкнули на обочину, но никто не подсказал нам, что же мы — новоиспеченные невостребованные человеки — должны делать.
— Единственная вещь, которая не подвержена переменам, это наша жажда смысла, — добавил Майкл, к моему чрезмерному раздражению.
Мы перебежали через дорогу во время затишья «лексусов» и начали спускаться вниз по холму.
— Не проси меня объяснить эту реальность «восемь-мест-работы-за-всю-жизнь», в которой мы теперь живем. Я с трудом справлялся и с «одной-работой-за-всю-жизнь», — сказал отец.
Небо было золотым, птицы кружили в облаках. Машины гудели у светофора. Отец выглядел спокойным и счастливым.
— Я всегда полагал, что история творится такими научными центрами, как корпорации «Доу» и «Рэнд» в Санта-Монике, Калифорния. Я был уверен, что история — нечто, происходящее с другими людьми, где-то там. Я никогда не мог подумать, что история — это то, что мой ребенок построил в подвале. Шок.
Я рассказал ему о новом слове, которое я узнал, — «делитиа», — и папа рассмеялся.
— Это про меня!
Вскоре мы уже оказались на Эль-Камино Риал. Мне пришлось вернуться в свою машину. Я спросил:
