В это утро при отправке грузовика случилась маленькая заминка. И если бы ей придали значение, то, может, все обошлось бы благополучно.
Одним из последних в машину должен был влезть Федор Пузанков, парень могучего сложения, отчаянный и ловкий. Он был осужден на пять лет за злостное хулиганство. Когда подошла его очередь, он вдруг негромко сказал, что не поедет. У него болит живот.
Впоследствии один из конвоиров говорил, что ему показалось, будто Федор Пузанков чуть заметно подмигивал начальнику. Но тогда этот конвоир промолчал, а другие ничего подозрительного не заметили. Такие отказы были делом привычным. Но вполне возможно – это было решено потом, – что Федор Пузанков действительно хотел остаться в колонии и разоблачить сговор бандитов, подготовивших побег. У него был сравнительно небольшой срок, и ему, наверно, не хотелось рисковать.
– Значит, не едешь? – спросил для порядка дежурный. – Отдохнуть захотелось? Иди к врачу, докажи, что не симулируешь.
Он собирался уже отправить машину без Пузанкова. Но Геннадий Числов поднялся на ноги.
– Кто это не едет? Это Федор, что ли, у нас прихворнул?
– Я не еду! – с вызовом подтвердил Пузанков.
Геннадий выпрыгнул из машины. Захватив в кулак бороду, он с полминуты пристально глядел на отказчика.
– Заболел, значит, Феденька? Плохо чувствуешь себя, бедняжка?
– Не твоя печаль.
– На вежливость был ответ – хамство! А может, я твою болезнь понимаю?
– Иди ты… – вяло отозвался Пузанков.
– Ты будь своим, Федя, да без убытка. И все же соображай – мой тебе добрый совет, – с кем говоришь! – Геннадий придвинулся вплотную к рослому Пузанкову и коротко, зло бросил несколько слов.
Никто из близстоящих ничего не расслышал. Пузанков изменился в лице, замотал головой на бычьей шее:
– Все одно не поеду!
– Тогда и я останусь, – с холодной улыбкой объявил Геннадий. – Буду дружка своего лечить.
Федор оглянулся по сторонам. С бессильной ненавистью обратил взгляд на Числова – и словно сломался. Полез в кузов. Голову он опустил и уже не произнес больше ни слова.
Никто в ту минуту не понял смысла этого поединка. Если бы Числов приказал кому-нибудь отказаться от работы, тут на него, конечно, быстро нашлась бы управа. А сейчас, по видимости, все было в порядке. Один преступник, явный симулянт, отлынивает от работы, а другой уговаривает его не делать глупостей. И результат – оба едут на работу. Разве это плохо? Только похвалить Числова нужно за это, вот и все.
Конвоиры заняли свои места.
