– Отель «Принцесса София», – ответил голос телефонистки.
– Синьорину Арлет Аризи, – попросил Эмилиано.
Он подождал несколько секунд, которые показались ему вечностью. Наконец снова послышался голос телефонистки:
– Синьорины нет в гостинице. Желаете передать что-нибудь?
– Да. Скажите ей, что я люблю ее. – И повесил трубку.
Неуверенная улыбка скользнула по его губам. Где могла быть Арлет в это время? «Но, в конце концов, какая разница?» – подумал он, вставая и направляясь в гардеробную.
Десять минут спустя Эмилиано в безукоризненном костюме спустился на первый этаж. Через стеклянную дверь он заметил на террасе группу англичан, которые оживленно разговаривали, пили и смеялись. Монтальдо пересек салон и гостиные с высокими лепными потолками и стенами, увешанными гобеленами, и остановился на пороге бара. На диванчиках и креслах в стиле девятнадцатого века никого не было.
Джанни Луда, пианист, узнав его, заиграл старую неаполитанскую песню «Без тебя», которую они так любили с Арлет.
– Добрый вечер, доктор Монтальдо, – поздоровался Доменико из-за стойки бара.
Эмилиано ответил на приветствие и занял свой обычный столик в углу.
Бармен тотчас же подошел к нему.
– Обслужить вас сразу или подождать синьору? – спросил он, наклонившись к нему: впервые Эмилиано Монтальдо появился в «Гранд-Отеле» один.
Эмилиано посмотрел на него долгим взглядом и медленно произнес:
– Сегодня вечером ее не будет.
Было что-то странное в его тоне.
Бармен исчез за стойкой, но вскоре вернулся с бутылкой шампанского в серебряном ведерке, наполненном колотым льдом. Он поставил на поднос фужер, обернул бутылку белой салфеткой и налил шампанского Эмилиано.
– «… ты одна поешь и умираешь», – пел Джанни Луда.
– Выпей со мной сегодня, Доменико, – пригласил Эмилиано бармена, – и предложи выпить маэстро.
– Благодарю вас, доктор Монтальдо, – ответил молодой человек, своей элегантностью чем-то напоминающий артиста.
– Ненавижу одиночество, – пробормотал Эмилиано, поднимая фужер. – Пить в одиночку нелепо.
Доменико отошел и через несколько мгновений вернулся еще с двумя фужерами, налил шампанского себе и пианисту.
– Выпьем за жизнь! – предложил Эмилиано. – Даже если она великий обман. Или просто мошенничество. Моя чувствительность – это обман. Нежность Арлет – тоже обман.
Доменико привык к исповедям клиентов, особенно если они выпили лишнее. Но Эмилиано Монтальдо был всегда сдержан и молчалив.
Бармен вежливо слушал его, ничего не понимая.
