На лице Брондстеда отразилось безграничное удивление.
— Как? — ошеломленно спросил он. — Вы мне позволите...
Коплан кивнул:
— Не знаю, как это скажется на моем послужном списке, но я принимаю риск. Ради вас и ради них.
* * *
Через час на телерадарной станции, охранявшейся двумя полицейскими, Коплан и Брондстед вошли в аппаратную телепередатчика.
На верхушке решетчатой башни радиоволновый рефлектор повернулся по оси, нацелился на небо.
Стоя возле Брондстеда, который дрожащей рукой подносил микрофон ко рту, Франсис Коплан прошептал:
— Будьте лаконичны и убедительны.
Брондстед кивнул, потом бесцветным голосом, но четко произнося слова, сказал:
— Говорит номер первый... Всем... Это моя последняя передача. Немедленно прекратите посылку информации, уничтожьте ту, которая есть у вас, предупредите ваших информаторов. Специальные службы обнаружили нашу организацию, с минуты на минуту я буду арестован. В первую очередь уничтожьте ваши приемники, не оставляйте ничего компрометирующего и навсегда порвите все контакты. Наша миссия завершена... Прощайте.
Силы его кончились, и, когда затихло последнее слово, он внезапно упал в обморок.
Его тело свалилось вперед, голова стукнулась о подставку микрофона. По смертельно бледному лицу Коплан понял, что не выдержало сердце. Он отвернулся от аппарата и громко крикнул:
— Сдавайтесь, Брондстед! Вы арестованы!
Затем он опрокинул микрофон локтем, зная, что его слова и грохот вызовут ужас у слушателей, потом выключил передатчик.
Он осмотрел лежавшего без сознания, не нашел пульса. Одним прыжком проскочив аппаратную, он распахнул дверь и крикнул дежурившему в зале усилителей оператору:
— Быстро! Вызовите «скорую»... Брондстед умирает.
* * *
Коплан вернулся в Париж через день.
В Исландии следствие продвигалось гигантскими шагами.
Сурово допрошенный и потом сведенный на очной ставке с Бернхофтом Хельгасон выдал следователям все недостающие звенья. Брондстед умер по дороге в больницу. А Коплан окончательно раскрыл его роль одураченного сообщника, обманутого в чистых намерениях, чья память не должна быть запачкана.
Так что Франсис вошел в кабинет Старика с чистой совестью и чувством удовлетворения от выполненного долга.
— Что за махинации? Как получилось, что Брондстед смог связаться по радио со своими агентами на местах, хотя уже сорок восемь часов находился под вашим контролем? Как получилось, что вы вмешались слишком поздно, когда передача закончилась?
Эта суровая нотация не застала Коплана врасплох. Он догадывался, что его коллеги, поставленные прослушивать эфир в доме Гертруд Карлсон, сразу же отправили рапорт в Париж.
