Я пишу, а на город спускается ночь. В Нанкине стоит тишина, разве только издалека донесется шум от проезжающего танка националистов. Сердце мое словно кусок льда. Я не стану спускаться вниз и говорить Шуджин о своих страхах.
После того как я отказался возвращаться домой, она смотрит на меня сурово. Я повторяю перечень причин, по которым нам не следует бежать, притворяюсь, будто не вижу их неубедительности: в деревенской местности не будет достойного медицинского обслуживания, квалифицированных акушеров. Я пытался нарисовать картину наших несчастий, которые непременно последуют, если мы окажемся в деревне. Кто поможет Шуджин при родах? Какая-нибудь старая крестьянка? Но каждый раз, когда привожу этот довод, в глазах ее вспыхивает огонь: «Старая крестьянка? Старая крестьянка? Она знает побольше, чем твои иностранные врачи! Они же христиане!»
Вероятно, я довел ее до изнеможения, потому что она замолчала. Сегодня большую часть дня она вяло сидела на стуле, сложив на животе руки. Не могу не думать об этих руках, таких маленьких и белых. Весь день не мог оторвать от них взгляд. Должно быть, она положила их на живот бессознательно, ибо прекрасно знала, что женщина, поглаживающая живот, может избаловать ребенка. Так говорила мне моя мать: «Должно быть, я слишком часто гладила свой живот, раз у меня родился такой гордый и упрямый сын».
Стоит мне задуматься о том, что наш ребенок вырастет упрямым, эгоистичным или высокомерным, либо станет обладателем другой нежелательной черты характера, как чувствую, что хочу заплакать. Гордый, упрямый, испорченный или требовательный — все это зависит от одного условия: будет ли наш ребенок жив. Переживет ли Шуджин неизбежное нападение на Нанкин?
Возможно, худшее, что может с тобой случиться — это потерять кого-то и не знать, где его искать. Японцы верят, что в ночь праздника Бон мертвые возвращаются к тем, кого они когда-то любили. Они выплывают из эфира, откликаясь на призыв своих потомков. Я всегда представляла себе этот праздник очень хаотичным, думала, что духи с невероятной скоростью носятся по воздуху, сшибая людей с ног. Теперь задумалась, как же чувствуют себя люди, не знающие, где лежат их мертвецы. А что если они умерли в другой стране? Интересно, могут ли духи перелетать с одного континента на другой? А если не могут, то как же вернутся к своим родственникам?
О духах я и думала в тот вечер, сидя с сигаретами в полутемном углу. Я пыталась сообразить, как бы убедить Ши Чонгминга поговорить со мной. Из раздумий меня вывело появление Фуйюки и его телохранителей.
