Сплошь и рядом иные несчастные подменяют большое сиюминутным. При желании можно убедить себя, что это и есть счастье – дорогие игрушки, богатые женихи, отпуск на престижном курорте, ученая степень для репутации, крутое авто для понта. При прочих равных, все эти приятности, спору нет, украшают жизнь. Но попытка в отсутствие одежды обвеситься с ног до головы аксессуарами все равно не убережет от холода.
Но мне не хотелось делиться своей теорией с Антоном. Я опасалась, что он примет мою философию за попытку оправдаться.
Постукивая по столу самой дешевой моделью Мотороллы, я обезоруживающе пожала плечами:
– Я счастлива, Антон. Но это моя точка зрения, не буду тебе ее навязывать.
Антон, судя по всему, мне не поверил. Хороший парень, но все-таки не моего романа герой. Наверное, у него в туалете, лежит свежий номер Менс Хелса, в холодильнике на полке выстроились обезжиренные йогурты, в портмоне лежит не только кредитка Виза, но и абонемент в спортивный клуб. Как ни крути, я не вписывалась в его личный бизнес-план. Была в этом какая-то очень большая натяжка.
Когда принесли чай, я уже откровенно поглядывала на часы.
– Тебе пора? Дома кто-то ждет? – спросил Антон и осторожно коснулся моей руки. Равнодушие к этому парню разбавилось легкой брезгливостью. Я невольно заметила, что подбородок у него испачкан соусом, а на шее зреет розовый прыщ. Но он, к счастью, не заметил моего импульсивного порыва отстраниться. Пока шли до метро, задумчиво молчал. И только когда подошли к переходу, вдруг неожиданно потянул меня в сторону.
– Поедем ко мне, – часто задышал он мне в ухо, – поедем сейчас же!
Я покачала головой:
– Извини, никак не могу.
– Тебя кто-то ждет? – наседал он, – у тебя кто-то есть?
– Да какая разница, – я упорно отцепляла его руки, влажные и какие вялые, несмотря на то, что он умудрялся довольно крепко удерживать меня.
– Ну что ты? Поедем… – и тут он изо всей силы сжал меня в объятиях и попытался поцеловать. До меня донеслось его пахнущее луком и чем-то кислым дыхание и в этот момент, показалось, в моей голове что-то вспыхнуло. Я даже ослепла на минуту, такой яркий был отблеск. Изо всех оттолкнув прилипалу, я быстро побежала прочь. Через полчаса дома, в десятый раз полоща рот, грустно думала, что как-то все нелепо в моей жизни.
Рита постепенно осваивалась. Пока я с остервенением чистила зубы моющим порошком для посуды, она сидела на зеркальной полочке, и склонив голову, ласково кудахтала:
