— Эй! Скоро начнется церемония капитуляции?
— Боюсь, никогда не начнется. На самом-то деле я тебя не за этим сюда позвал. Потому и полиции нет. Вы хотели вдвоем меня взять. Верно? Выполнить свой долг перед согражданами? А? Мы друг друга уже успели изучить и понять... — Я нырнул во тьму, потянув за собой Салли. Следующая крыша была немного выше той, на которой мы стояли, и взобраться на нее было не так-то просто, — Я вам тут кое-что приготовил. Только не то, чего вы ждете, — не себя. Нет, не себя!
Перед нами возникла какая-то странная шевелящаяся масса. Я включил фонарик и увидел брезентовую сумку — нечто вроде армейского ранца, только поменьше. Я пнул его ногой, и он опрокинулся набок. Отодвинув Салли, я наклонился и дернул шнурок, стягивающий горловину. Верхний клапан открылся... И я невольно отпрянул — оттуда выскочило несколько крыс. Большая их часть оставалась в мешке. Придерживая его за горловину, я перевернул его и опорожнил. Еще с полдюжины этих тварей размером с хороший баклажан посыпалось на крышу. Заскрежетали челюсти. В оскаленных зубах крысы продолжали крепко держать добычу. Из мешка вылетело что-то круглое, покатилось вместе с вцепившимися в него крысами, оставляя на крыше кровавые сгустки. Две-три юркнули во тьму, но еще две остались, злобно огрызаясь друга на друга. Я поспешно выключил фонарь, чтобы Салли не увидела, из-за чего готова была начаться между ними схватка: на крыше лежала отрубленная и полуобглоданная голова ребенка — девочки, кажется. Но не успел.
Ее крик и голос Шефа раздались одновременно:
— А-а, вижу, вижу, вы не меня нашли. Что-то другое, да?
— Не ожидал от тебя такой прыти.
— Ты не видел ее раньше... Мамочка упорно и успешно делала из нее настоящую маленькую женщину. Она многое обещала, Джек. Из нее могла выйти такая, как Салли, как ее мамочка — никаких кастрюль, никакой плиты, о хозяйстве и речи нет... Это слишком убого, это недостойно будущей деловой женщины. Ее место — в кабинете менеджера какой-нибудь фирмы, ее имя — на дверной табличке. Мамочка ее воспитывала не для того, чтобы мужа ублажала и обед ему подавала. Не-е-ет, не для этого.
Внезапно, как вспышка, мне вспомнились слова Билли: «Он ненавидит женщин, предпочитающих строгий стиль». Я знал, что это озарение меня не подведет. Я понял, откуда брался этот нескончаемый ужас. Я опять мысленно сплюнул и выложил свой единственный козырь:
— Да ведь она была совсем ребенок... Ты попал бы к ней в подчиненные через много-много лет.
