Лоррейн в ответ улыбнулась.
– Ничего не было слышно?
– Боюсь, что нет.
– И у вас совершенно нет представления?..
– Нет, на самом деле. Совершенно никакого. Джоан отпила чай, спросила Лоррейн о Майкле, о матери Эмили.
– Она в больнице, – ответила Лоррейн. – Диана нездорова уже порядочное время. Вряд ли она, бедняжка, знает о том, что произошло.
Когда Джоан Шепперд подняла глаза, по лицу Лоррейн струились слезы.
– Извините меня, – проговорила она. – Мне действительно лучше было бы не приходить. Это необдуманно с моей стороны, это только расстроило вас.
– Нет. – Лоррейн, покачала головой. – Я боюсь, что плачу все время. Иногда я этого даже не замечаю. – Она вытащила из кармана смятую коробочку бумажных салфеток и стала открывать ее. – Вчера я пошла уплатить человеку, который мыл окна, и со мной случилось то же самое. Он стоял и удивленно смотрел мне вслед, а я даже не сообразила почему.
Она промокнула щеки, осушила глаза, прочистила нос и спросила Джоан Шепперд, не хочет ли она еще чашечку чая.
– Нет, спасибо. Он был превосходный. – Она потянулась пожать Лоррейн руку. – Я хочу, чтобы вы знали, как я переживаю за Эмили. Я много думаю о ней.
Слезы вновь навернулись на глаза Лоррейн, и она отошла к мойке, отвернула воду, чтобы она уносила с собой и слезы. «Эмили была». Майкл сказал то же самое лишь вчера вечером, сам, здесь, в этой комнате. «Эмили была». Тогда получается, что только полиция считает, что существует еще какой-то шанс, что она может быть найдена живой? Или они тоже просто делают вид, не имея возможности признать то, что умом и сердцем понимают: где бы она сейчас ни была, Эмили, она, конечно, уже мертва?
– Так не может продолжаться.
– Я не понимаю, что ты имеешь в виду.
– Ты не можешь постоянно игнорировать меня. Стивен стоял у своего верстана в подвале, спиной к лестнице.
– Я не игнорирую тебя. Я работаю.
Джоан посмотрела на его мясистую шею, широкие плечи, наклоненные вперед.
– Что сказала полиция?
– Ничего.
– Тогда что произошло после обеда?
– Ничего. Они устроили опознание, выстроили в одну линию мужчин, чтобы эта женщина опознала меня.
– Какая женщина?
– Я не знаю. Откуда мне знать? Во всяком случае, это была ошибка.
– Что ты имеешь в виду?
Он взглянул ей в лицо, развернув при этом только верхнюю часть корпуса.
– Что она не узнала меня. Она не могла. Меня там не было.
– Где?
Стивен повернулся обратно и потянулся к верстаку.
– Я плавал. – Он склонился над верстаком, сосредоточенно обрабатывая дерево, пока не услышал, что шаги его жены удаляются и дверь закрылась. Было что-то особое в только что обработанном дереве: его гладкая поверхность, исходящее от него тепло, как от живого тела.
