Рей держался особняком от соседей, не вступал в разговоры и ограничивался словами «здрасте» и «пока». И все равно он вызывал постоянное озлобление тем, что после работы надолго запирался в ванной и использовал всю горячую воду из колонки, так что после него из всех кранов текла только холодная вода.
В это воскресенье Рей пробыл в ванной лишь сорок минут. Настойчивые удары ногой в дверь, громкие шуточки и предположения о всевозможных извращениях, которыми можно заниматься под прикрытием борьбы за чистоту, заставили его поторопиться.
Он выскочил из ванной и пробежал по деревянной лесенке к себе в комнату, прочищая на ходу уши ваткой на палочке. Заглянув в маленькое зеркальце без рамки, висевшее у окна, Рей заметил несколько прыщиков с белыми головками у уголка левого глаза. Он выдавил их ногтями и вытер ногти о нижнюю рубашку.
Натянув коричневые вельветовые брюки, за которые заплатил десять фунтов на распродаже в магазине «Н энд М», красные с коричневым узором носки, он влез в черные длинноносые ботинки, выглядевшие один к одному, как «Док Мартенс». Снимая с проволочных плечиков кожаную куртку, Рей испытал приятное чувство от веса ножа, оттягивающего правый карман.
В Польском клубе пока было спокойно. Музыка, еще не очень громко, доносилась из соседней комнаты. У бара любители водки стояли всего лишь в один ряд. Резник попросил посадить его за угловой столик, где, как он надеялся, будет потише, когда сюда неизбежно нагрянет много народу и начнутся танцы. Он был несколько удивлен приглашением Марианны Вицак и одновременно испытывал удовлетворение, что инициатива исходила не от него. Они поссорились много лет тому назад, когда он женился на Элен. Тогда он был еще молодым детективом, и, хотя свободных от дежурств ночей было так мало, времени хватало на все. Теперь все наоборот.
– Ты не удивился, что я позвонила?
Резник вылил остававшееся в бутылке пльзеньское пиво в свой стакан и покачал головой. С тех давних пор они встречались всего несколько раз.
– Я совсем не дала тебе времени на раздумье.
– Ничего, все в порядке.
– Надеюсь, ты не сочтешь меня назойливой?
– Марианна, все замечательно.
– Ты знаешь, Чарльз… – Она замолчала, ее тонкие длинные пальцы заскользили па ножке бокала. Резнику припомнилось пианино возле створчатого окна на веранде ее дома, пожелтевшие клавиши, звуки полонеза. – …Мне кажется, что, если бы я ждала, когда ты сам позвонишь, мы бы еще долго не встретились.
