– Когда ты восемь лет назад подстрелил меня с воздуха, ты спалил мне кожу и мясо на спине. Я корчился и выл на песке среди других таких же обгоревших, без всякой анестезии, пока за нами не прилетела «Скорая помощь». Хочешь лечиться – вставай, никто тебя на руках не понесет.
– Эмми сказал, чтобы ты мне помог, – напомнил Саймон.
– Он не сказал, чтобы я сделал это немедленно, – ухмыльнулся шиайтианин.
Саймон все-таки сумел подняться на ноги и доплестись до комнаты с медавтоматом, спотыкаясь, держась за стенку. Впереди – избавление от мучений, только это знание и вело его сквозь адскую муть сузившегося до размеров коридора затуманенного пространства.
Бедро покраснело, сбоку вздулся твердый багровый бугорок величиной с фасолину. Медавтомат сделал Саймону несколько инъекций – противоядие, анестезия, антиаллерген, общеукрепляющие препараты; прилепил к «фасолине» специальный губчатый пластырь.
Хинар, пока шло лечение, весело насвистывал, потом проводил его обратно, втолкнул в комнату и запер дверь. Несмотря на лекарства, бедро побаливало, и онемение до конца не отпустило. Хотелось прилечь, но посреди кушетки зияла безобразная дыра. Саймон всхлипнул и выругался, собрал разбросанные куски синтелона, кое-как напихал в отверстие. Прикрыл сверху курткой – у него не было даже одеяла. Не снимая обуви, растянулся на кушетке.
Топаза он когда-нибудь убьет. Или пришибет, или пристрелит. Саймон не знал, выпадет ли ему случай безнаказанно разделаться с мерзким созданием, но думать о мести было сладко.
– Я вот здесь ему отметину оставила. – Тина провела пальцем по правому уху. – Острым осколком, как раз перед тем, как он швырнул в меня свою чертову сетку.
– Если он ранен – это примета, – встрепенулся Поль. – Надо сообщить на Ниар, вдруг поймают. Зря мы сразу не сообщили…
– А толку? Он ведь не будет разгуливать по улицам в таком виде. Сейчас он забился в одну из своих потайных нор с медицинской аппаратурой и не вылезет оттуда, пока все не придет в норму. Да он и регенерацию наверняка освоил не хуже, чем мы с тобой.
За окном шел снег, белые хлопья скользили сплошным потоком, его то и дело разрывали курсирующие по горизонтальным траекториям видеозонды президентской службы безопасности. Окно – прорезанная в толстой стене арка с тройным стеклом без переплета – было настолько прозрачно, что возникала иллюзия отсутствия преграды: протяни руку, и почувствуешь нежные прикосновения снежинок. На самом деле преграда была, и еще какая. Тина могла бы пробить кулаком сверхпрочное стекло, но человек с немодифицированным организмом скорее рассадил бы кулак о почти невидимую несокрушимую плоскость.
